Легенды авиаторов. Исторические рассказы

стремятся к реалистичности — боевой авиации без ПВО не существует! — но все-таки

здесь World of Warplanes, а не World of FlaKs! Что сказал бы личный состав, появись в

Мире Танков боты на противотанковых самоходках или роммелевские 88-миллиметровые

зенитки в кустах, выведенные на прямую наводку?

— Продолжая развивать твою глубокую мысль, — меланхолично сказал Горыныч,

развалившийся на газоне перед административным корпусом, — следовало бы

посоветовать «Варгеймингу» ввести, к примеру, ночные бои, причем непременно с

аэростатами заграждения. А что такого? Для времен поршневой авиации аэростаты на

тросах — вполне эффективное средство ПВО!

— Guten tag, meine Herren, — из дверей диспетчерской вышел вахмистр Вольф. Держал в

руке листочек с очередным полетным заданием. — О чем разговор?

— О том, что все профессии нужны и все профессии важны, — ответил Вася. — Включая

столь нелюбимых авиаторами бойцов противовоздушной обороны...

— Простите, герр лейтенант, но я хотел бы напомнить, что ПВО это не только и не

столько зенитки или радары, — уточнил въедливый вахмистр. — Но еще и авиация —

перехватчики, ночные истребители!

— Предположим, — заметил Горыныч, — на заре эры воздухоплавания ничего подобного

не было, поскольку до Первой мировой войны никто не задумывался над тем, как будет

развиваться авиация: Германский генштаб делал ставку на Цеппелины, полагая, что

самолеты могут использоваться в боевых действиях исключительно как разведчики или

курьеры. В чем-то немцы были правы: до появления тяжелых бомбардировщиков только

дирижабли Luftschiffertruppe были способны наносить бомбовые удары по

промышленным центрам противника — в налетах на Британию за всю войну участвовали

пятьдесят Цеппелинов, совершивших двенадцать бомбардировок Лондона и сорок ударов

по другим объектам на острове. С началом рейдов Цеппелинов англичане и задумались о

создании эффективной противовоздушной обороны...

— Разве тогда уже изобрели специальные средства ПВО?

— Нет, разумеется! Использовали всѐ, что оказывалось под рукой: прожектора,

установленные на особые станины длинноствольные пулеметы и полевые пушки, начали

оснащать аэропланы пулеметами. Затем в чью-то светлую голову пришла

напрашивавшаяся сама собой мысль: зачем дожидаться появления Цеппелинов в небе над

Англией, когда гораздо проще перехватывать их на подходе к побережью? Каким

образом? Верно, уловить звук двигателей! Для этого-то вдоль берега с 1916 года начали

устанавливать бетонные «акустические зеркала».

— Зеркала? — уточнил Вася. — Я не совсем понимаю...

— Представь себе гигантские, диаметром в девять метров, бетонные чаши обращенные

вогнутой стороной к Ла-Маншу! Человек стоявший на страже британского неба,

располагался либо в фокусе зеркала, либо в специальной камере под ним. В последнем

случае звук передавался прямо в уши оператору, через трубочки, напоминающие трубки

стетоскопа, только многократно увеличенные в длину. Были зеркала в виде огромных

полукруглых стен длиной по шестьдесят метров и высотой до пяти метров — в Кенте,

Сандерленде и Редкаре построили десятки акустических зеркал, отлично сохранившихся

до наших дней!

— Боевая эффективность? — тотчас поинтересовался вахмистр.

— Очень даже хорошая, — кивнул Горыныч. — Для своего времени, разумеется. Звук

улавливался оператором на расстоянии до тридцати километров, при взаимодействии

нескольких зеркал можно было вычислить направление движения Цеппелина или

самолета. После Великой войны, в двадцатых годах, процесс оптимизировали: в фокус

поместили микрофон, который и передавал звуки в бункер под акустическим зеркалом —

можно было засечь не только аэропланы, но и шум двигателей кораблей. Однако

самолеты стали летать гораздо быстрее, чем свели скорость их «детектирования» по звуку

на нет, а к началу Второй мировой и вовсе изобрели радар. Теперь на берегах Кента стоит

множество заброшенных колоссальных «ушей», привлекающих туристов.

— Через тысячу лет люди будут гадать, какому древнему религиозному культу

принадлежат эти странные менгиры, — рассмеялся младший лейтенант. — Я так полагаю,

это далеко не все выдающиеся достижения раннего периода развития ПВО?

— Ты, друг Василий, даже не представляешь, сколь причудливы были изгибы

конструкторской мысли, — дракон хитро покосился на господина Вольфа. — Вспомним

дивное изобретение «Люфтваффе на вертеле» от 1941 года.

— «Люфтваффе на вертеле»? — немало озадачился вахмистр. — Так и называлось?

Впервые слышу.

— Именовалось это чудо, конечно, иначе — «Naval pattern vertical firing flame thrower», —

сказал Горыныч. — Изумительная поделка очень специального директората британского

Адмиралтейства «Directorate of Miscellaneous Weapons Development». Здоровенная тумба

на ножках смахивающая на самовар с трубой — ни единый здравомыслящий человек с

первого взгляда не определит, для чего устройство предназначено. В действительности

это огнемет. Только не простой, а зенитный...

— Что? — поперхнулся Вася. — Зенитный огнемет? Я не ослышался?

— Понимаю твои чувства, — на морде дракона появилось саркастичное выражение. —