Легендарный оборотень

— ХА! ХА-ХА-ХА! ЭТО ВСЕ ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ? А ТЫ ВЕДЬ ДОЛЖЕН СПАСТИ ВСЕХ! ДА ТЕБЯ САМОГО СПАСАТЬ НАДО! ПОЧЕМУ ТЫ ТАКОЙ? — и тут она прекращает орать, только плачет. — Ты так говоришь, как будто ты это сделаешь. И неважно, что с тобой случиться, да? А я то думала что мы похожи…Почему ты такой?..

Она стискивает зубы, сжимает кулаки, обливается слезами. Бефор уже слышал эти рыдания, но только тихие и не видел их в живую. Мир вокруг до неузнаваемости размывается и остается четким ее плачь и дрожащий голос, проникающий прямо в душу. Он теряется в себе и боится этого больше всего на свете.

— Я тоже хочу быть такой…хочу измениться в лучшую сторону! Я торчу тут же ДВЕ НЕДЕЛИ! — Дума заныла как волк-одиночка на луну. — Знаешь, как мне одиноко?! — тут она пытается потянуть руки в разные стороны, но цепи ей не позволяют. — Эти цепи уже СВОДЯТ МЕНЯ С УМА! Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ. ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО ДОЛЖЕН СПАСТИ ИХ?

Дума умоляюще вскрикивает на весь Изолятор изо-всех оставшихся сил, поддаваясь вперед, зажмурившись, выдавливая из себя все чувства и обливаясь горькими слезами отчаяния:

— ТАК СПАСИ ЖЕ МЕНЯ!

Рука притягивает ее и обнимает. Чужое тепло обволакивает и успокаивает, становиться своим и родным. Тихий выдох окрашивает окружающий мир в чисто белый, топит в своем безграничном пространстве и заставляет потеряться во времени. Проходит наверно целая вечность, прежде чем Бефор, обнимающий Думу, вновь говорит таким тоном, будто прощает ее за всю злость и принимает всю истину:

— Я услышал твою просьбу.

— Спасибо, Бефор… — шепчет Дума и прижимается к нему как можно ближе, забирая его тепло и превращая в свое. Она громко ревет, цепляется за него, сильно царапает его, выплескивает все плохое прямо на Бефора и начинает успокаиваться, когда одиночество отступает. Немного хнычет и вздрагивает, но не надолго. Бефор молча принимает все. Когда по ее волосам платинового цвета опускается рука и гладит, она забывает про все на свете. Жаль, что все иллюзия и ничто не вечно.

— А что было потом? — уткнувшись в его грудь, спрашивает она. — Потом ты пошел на дуэль?

— Да, но прежде чем мы начали, Мардеро нас поймала с поличным и вырубила. Конец.

Дума удовлетворенно хихикает и закрывает глаза. Вот она уже сладко спит в его объятьях. Белые ресницы, теплое дыхание, длинные непослушные волосы и беспомощный вид, действующий на него расслабляюще. Голубые глаза Бефора тоже закрываются, и он готов уснуть прямо в стоячем положении, но его опять прерывают на таком сладком предчувствии сна. Он даже не слышит и не смотрит, но все равно чувствует присутствие еще одного оборотня, который появляется из ниоткуда. К ним медленно подходит сестра Мардеро.

— Отпусти ее. Тебе пора выходить.

— Я без нее никуда не пойду, — твердо решает Бефор и не двигается с места, прогоняя сон. Он пару раз зажмуривается, покрепче прижимает Думу и ее цепи к себе и подавляет потребность зевнуть. Он обязательно исполнит ее просьбу — таковы его принципы. Медсестра оказывается совсем близко.

— Срок Думы еще не истек. Если она выйдет отсюда, то только совершенно другим человеком. Таково будет ее наказание за бегство.

Медсестра осматривает спящую Думу ласковым взглядом, на миг заглядывает в глаза Бефора и сразу убеждается в том, что у него нет ни капли сомнений. Это очень удивительно, ведь ее жизнь в прямом и в переносном смысле в его руках. Такая верность своим словам поражает медсестру и она кивает:

— Будь по-твоему.

Нежным касанием Медсестра усыпила Бефора, который так и не смог вспомнить, что произошло дальше.

Глава четвертая

Прошла спокойная неделя. Все погружены в свои дела и не замечают других, они зациклены только на себе. Многие готовятся к письменным тестам и зачетам, и всем не до развлечений. В воздухе витает определенное напряжение, которое образуется только усердной учебой.

Коридор так и веет этим эмфатическим воздухом, через который проходят занятые ученики, куда-то постоянно спеша или разговаривая. Но для нее это лишь звуки и театральные куклы. Точнее — представление. В куклы засовывают руки, словно в перчатки, и начинают трясти ими, двигать их разные части тела, поворачивать, когда говорят лица без рта, и заставлять парить в пределах длины руки. В общем, управлять спектаклем. Она правда любит спектакли.

— Знаешь Добряка? — начинает двигаться и изгибаться в вопросительной позе, кукла А, со светлыми косичками и пышным синим платьем. Все происходит на фоне окна в коридоре, из которого сочатся светлые лучи осеннего солнца. Слабые, слабые лучи.

— Он же плакат повесил на доске объявлений, конечно знаю, — две бусинки куклы Б, одетой в юбку и теплый свитер, одобрительно моргают, а руки без пальцев сходятся в молящемся, удовлетворенном жесте.

— Однажды я попросила его отдать за меня книги в Центр учебы и он согласился! — радостно всплескивает тканевыми ручонками кукла А и продолжает с восхищением произносить слова без рта. — Он помог не только мне. Он же Добряк. За месяц его уже вся Академия знает.