— Познакомился с их делом. Принимал начальника отдела Полковника К. строго по расписанию, которое у нас существовало. Меня всегда информировали о том, что с ними происходит.
После того как Геворку Андреевичу Вартаняну присвоили звание героя, мне стоило большого труда уговорить нашего руководителя разрешить ему и супруге продолжить работу в особых условиях. Обычно получивших звания героев за кордоном старались не использовать. Просто-напросто берегли.
К тому времени Вартаняны в одной стране подготовили очередное вербовочное мероприятие по приобретению агентуры. И мы сказали: завершаете эту операцию, сворачиваете потихоньку всё дело и возвращайтесь домой. Хватит. Уже сколько лет в таком напряжении! И можете, собственно говоря, на активной нелегальной работе поставить точку. Будете передавать опыт своим товарищам.
Во время их отпуска мы встретились — Вартанян, Гоар, я и начальник их отдела, который, жаль, рано ушел из жизни.
— А кто был их начальником?
— Фамилия его К. — он не рассекречен и вряд ли его имя когда-нибудь станет известно. Однако о некоторых мероприятиях, в которых он принимал участие, рассказывалось. В этих материалах К. проходит как Полковник.
— И что — о нем ничего?
— К. сам испытал то, что пришлось преодолеть Вартанянам. Он был и документирован соответствующим образом. Однажды потребовалось сделать немыслимое. Слепая женщина из чужого и далекого высокогорного селения признала его своим сыном. Так у него появилась настоящая мать с арабского Востока.
— Но, судя по фамилии, Полковник был русским — или наполовину русским?
— Нет, не был он русским. Осетин. Жалко, что таких теперь нет. Когда у К. возникли трудности с проверкой некоторых моментов в его легенде, он вступил в переписку со своими леген-дированными родственниками. Тут учитывался промежуток времени, который был заложен в его истории: больше полутора десятков лет К. не приезжал домой. Выяснили, что мать его ослепла. К. убеждал: не будет большого риска, если он встретится с родственниками, чтобы подкрепить свою легенду.
Но руководители Комитета и внешней разведки считали, что это уж слишком рискованно. Операция выглядела исключительно опасной для нелегала. И все-таки после длительных размышлений К. получил добро.
Нелегал подстраховался. В нескольких километрах от села в укромном месте его ждала машина. У водителя были запрятаны документы, в них К. значился под другим именем, и еще билет на самолет: сначала в одну европейскую столицу, потом пересадка — и в другую. Сложись вдруг обстоятельства неблагоприятно, не узнала бы мать в К. своего уехавшего на заработки сына, и главное для него было бы успеть к самолету. Наудачу горное селение находилось не так далеко от столицы и аэропорта.
— Но почему К. был так уверен, что настоящий сын не может объявиться? Пусть с не мамой, потерявшей зрение, но с родственниками у него могла быть переписка. А люди имели обыкновение посылать домой фотографии.
— Вы правы, выходец из горного селения сделал отличную карьеру. Устроился в европейскую фирму, разбогател. В первые годы даже наведывался в аул, присылал подарки, но потом куда-то исчез.
— И так же внезапно мог появиться.
— Не мог. Он умер. Разведчик об этом узнал совершенно случайно. И обратил внимание на совпадение: он был очень на него похож. Потому и решился на встречу с матерью.
— Юрий Иванович, но ведь не зря говорят, что родная мать всегда узнает своего сына.
— Не зря. Но Полковник постарался учесть все нюансы. Сын исчез полтора десятка лет назад. К., как и его «двойник», тоже успел сделать за границей неплохую карьеру. Денег зарабатывал столько, что даже мог помогать своим коллегам по нелегальной разведке. Он заранее оповестил родственников о прибытии. Захватил для всех, как положено, подарки. Мать была готова принять и обласкать родного сына. К. был отлично одет, приехал на шикарной машине. Как было близким и особенно матери его отвергнуть? Хорошо, пусть даже не сын. Но он-то искренне считает женщину матерью, зачем его разуверять, отталкивать?
— Но если бы она…
— И на «если бы» было готово объяснение. К. спросил бы у родственников, здорова ли мама, показал бы всем семейную фотографию, сделанную немногим меньше двух десятилетий назад, когда сын приезжал в аул. Сходство с умершим — невероятное. Как отказаться от такого родственника? Ну что, убедил я вас?
— Почти. Неужели наш нелегал знал труднейший язык в совершенстве? Ведь проскальзывают если не ошибки, то не совсем верное построение фраз, неточные ударения, да мало ли что может быть в столь сложном наречии.
— Вот этого можно было не бояться. Язык К. знал превосходно. Он заранее дал знать о точном времени приезда, сообщил о подарках. Казалось, всё было учтено.