Легенда о воре (ЛП)

- Теперь меня не удивляет ваша щедрость. Если хотите ещё вина, придётся заплатить, - ответил трактирщик, и улыбка моментально исчезла с его лица, за что Санчо был почти благодарен.

- Нет, собственно говоря, мне нужен один адрес.

Трактирщик почесал голову и забрал глиняную миску, на которой подал Санчо еду. Он с неохотой протер ее жирной тряпкой, а потом убрал внутрь бочки. Один из ее боков отсутствовал, позволяя рассмотреть полки, которые превращали нутро бочки в место хранения посуды и снеди.

- Это совсем другое дело. Адреса и сплетни мы раздаем за так, это часть профессии. Хотите услышать последние дворцовые новости? Говорят, что одна из инфант беременна, и наверняка близнецами. Интересно, кто же залез под эти хрустящие шелковые юбки, - произнес трактирщик, понижая голос до непристойного шепота.

- Мне было бы достаточно, если бы вы показали мне дом лекаря Монардеса.

- Если у вас проблемы с очищением кишечника, здесь неподалеку есть другие, гораздо лучшие лекари, и у них дешевле. Я, например, обычно хожу...

- Мне нужен Монардес, спасибо, - перебил его Санчо, не желая выслушивать дальнейшие подробности.

- В таком случае, слушайте внимательно.

Следуя указаниям трактирщика, Санчо без труда нашел дом лекаря. Приближаясь к нему, он спрашивал себя, чего в действительности хочет. Может, увидеть ее снова? Как верно догадался Бартоло, эта рабыня с бронзовой кожей и черными глазами произвела на него глубокое впечатление. В ней было нечто особенное, и все прошедшие дни Санчо воображал, как снова с ней встретится, и, может быть, попросит прощения за то, что публично унизил.

"Уверен, она поймет, что это было необходимо. Что альгвасилы ее забрали бы, не вмешайся я".

Санчо не заметил, как добрался до дома, и на этом все планы, о которых он размышлял, закончились. У него почти не было опыта общения с женщинами, в таверне он почти и не встречал никого, кроме матери, а она не считалась. Женщины путешествовали гораздо реже, чем мужчины, и когда это делали, то выбирали не такие скромные места, как постоялый двор по дороге в Эсиху.

Уже живя в Севилье, Санчо встречал лишь дам, которым носил покупки, если говорить о людях противоположного пола. Его товарищи по приюту хвастались другим, вообще-то, они только об этом и болтали. Несколько раз они рисовали на земле во дворе детальные рисунки, из которых Санчо заключил, что мужчины и женщины наедине занимаются примерно тем же, что и овцы на лугу. Эти неуклюжие рисунки его будоражили, и он всегда старался как следует их рассмотреть, прежде чем авторам приходилось их стирать. Монахи не терпели подобных непристойных художеств, как и сопровождающих их разговоров, и каждый раз, хватая одного из авторов, жестоко его наказывали.

Санчо несколько раз прошелся перед домом лекаря и изучил прилегающие переулки, пока не обнаружил ведущую в дом заднюю дверь, окруженную не слишком высокой стеной. С одной стороны стена выходила в такой узкий переулок, что туда едва смогла втиснуться одна из шныряющих по городу бродячих собак. Неопределенного цвета пес выглядел усталым и голодным, но Санчо не хотел прогонять его камнями, потому что никогда не обращался дурно с животными, если те не нападали первыми. Но и зайти в переулок, где лежала собака, тоже было не лучшим вариантом.

Он порылся в карманах и вытащил корку от хлеба, который купил у трактирщика и запасливо приберег на всякий случай. Санчо протянул псу хлеб, однако тот лишь оскалил зубы и глухо зарычал. Сглотнув, Санчо протянул руку к самой его морде, молясь, чтобы собака не цапнула его за пальцы. Однако, пес, приподнявшись на задних лапах, всё же решил понюхать предложенный кусочек, а затем порывистым движением, чего никак нельзя было ожидать, судя по его обманчиво-сонному виду, схватил хлеб и исчез в темноте переулка, чтобы втихую съесть свою добычу.

"Тот, кто кормит чужую собаку, попусту тратит время и хлеб", - подумал Санчо, вспомнив одну из любимых поговорок покойной матери.

Теперь путь был свободен. Санчо огляделся по сторонам, но никого вокруг не было. Место было не слишком людным, так что вероятность встретить здесь стражников казалась не слишком большой, но осторожность всё равно никогда не бывает лишней. Он взобрался вверх по стене, цепляясь пальцами за щели, и, наконец, повис, ухватившись руками за верхний край. По верху стены кто-то терпеливо выложил острые осколки и черепки, застывшие в глине - очевидно, чтобы не лазали кошки. Но Санчо был достаточно опытен, чтобы предусмотреть подобные вещи и не опираться сразу всей пятерней на битые черепки.

Он уже собирался перелезть через ограду, однако тут же вынужден был распластаться на стене. По залитому солнцем саду шли двое. Одним из них был старик в халате; он то и дело указывал своей спутнице на ту или иную грядку. За ним двигалась рабыня, чей взгляд подчинялся каждому движению костлявой руки лекаря.

"Значит, она и вправду служит в доме лекаря, - подумал парнишка. - Тогда почему у нее на запястье написано имя другого хозяина?"