Легенда о докторе Фаусте

Спустя некоторое время после того, как в университете состоялось присуждение ученых степеней и некоторые лица были сделаны магистрами, среди философов зашел разговор о пользе латинских комедий писателя Теренция, уроженца Карфагена в Африке. Теренций, говорили они, должен стать достоянием школы и читаться юношеству не только ради латинского языка и прекрасных поучений и сентенций, но также потому, что он верно и метко обрисовал все на свете сословия и их хороших и дурных представителей, со всеми их свойствами, да так, словно он проник в человеческое сердце и разведал, подобно богу, душу и помыслы каждого. Это признает всякий, кто правильно читает и понимает этого поэта. И что еще удивительнее, из этих комедий видно, что в те времена и люди были так же устроены, и нравы были такими же, как это и теперь ведется на свете, хотя они были написаны за несколько столетий до рождества Христова. Достойно только сожаления, что большинство этих комедий и притом лучшие из них, всего сто восемь, столь печальным образом погибли при кораблекрушении, пропали и исчезли, чем сам Теренций был огорчен до смерти, как о том рассказывает Авзоний.

Подобное же несчастье произошло, говорили они, и с Плавтом, чтение которого в школах по тем же причинам не менее полезно и необходимо, чем чтение Теренция. Около сорока одной или более комедий потеряно, потому что они были плачевным образом попорчены водой или огнем.

Доктор Фауст долго слушал эту беседу и смог лучше и больше порассказать об обоих поэтах, чем все присутствующее, привел также несколько прекрасных изречений и сентенций из утраченных комедий. Все этому очень удивились v спросили его, откуда он знает, что стояло в этих комедbях. На это он заметил, что они вовсе не пропали и не погибли, как это думают, и если бы это было для него безопасно и не осердились на него теологи, во мнении которых он и так невысоко стоит, то все потерянные или испорченные, все равно какие тексты обоих поэтов он с легкостью может извлечь на свет, но только на несколько часов. Если же они хотели бы иметь их или сохранить на более продолжительное время, то пусть посадят побольше студентов, нотариусов и писцов и прикажут им немедленно все переписать; тогда они имели бы их всегда под рукой и могли бы впредь читать эти тексты не хуже, чем они читают те, которые имеются сейчас.

Обо всем том доложили господам теологам и самым высокопоставленным членам совета, которые в то время присутствовали, но в ответ ему было сказано: ежели он не хочет или не может доставить сюда эти книги, чтобы можно было честным образом сохранить их и понемногу ими пользоваться, то его предложение не может быть принято, ибо и без того достаточно есть авторов и хороших книг, по которым юношество может и должно изучать хороший и правильный латинский язык, и сверх того можно опасаться, что злой дух примешает в новооткрытые книги свою отраву и губительные примеры, так что это будет служить к ущербу, а не на пользу.

Вот по какой причине и посейчас еще мы имеем только те комедии Теренция и Плавта, что и прежде, потерянные же остаются там, куда их утащил или спрятал нечистый, а доктор Фауст так и не мог показать на этот раз свое искусство {4}.

53

Другая история о том, как доктор Фауст неожиданно явился на пирушку

Есть на улице Слесарей в Эрфурте один дом, по прозванию "Якорь". В то время в нем проживал один тамошний дворянин, имя которого по некоторым причинам не может быть названо {5} и с которым доктор Фауст большей частью проводил время пока был в Эрфурте и много учинял и устраивал удивительных шуток и развлечений, особенно когда тот собирал у себя компанию (что бывало почти каждый день) и желал потешиться.

Случилось однажды, что этот дворянин позвал к ужину много добрых друзей, а названный Фауст как раз находился не здесь, а в Праге у императора. Когда же молодые люди, развеселившись в гостях у своего друга, стали настойчиво высказывать желание и охоту увидеть у себя Фауста, то хозяин объяснил им, что Фауст не может явиться, так как находится далеко, а именно в Праге. Тут они ненадолго оставили об этом толковать, но вскоре стали еще пуще желать его прихода, а один из них, шутя, позвал его по имени и попросил, чтобы он явился к ним и не бросал честную компанию.

В это время кто-то сильно постучал во входную дверь. Слуга бежит к окну, глядит, спрашивает: "Кто там?". Стоит доктор Фауст у двери, держит за повод коня, словно сейчас только слез, спрашивает слугу: разве тот не узнал его? Его ведь звали.

Слуга, прежде чем открыть, бежит к господину, докладывает: Фауст стоит, мол, у двери, это он стучал.

Дворянин, находившийся в комнате, говорит слуге: верно, он ослышался или обознался; ему хорошо известно, где обретается Фауст, он не может сейчас быть у двери. Слова его успокоили слугу.