Легчайший воздух

– То да, то нет. Это сложно объяснить.

– Она любила вас? А вы ее? Вы планировали быть вместе?

– Она ждала, – говорит он. – Сказала, что ей нужно накопить денег или типа того. У нее самой ничего не было. Дом, машины, кредитные карты – все это на имя Эндрю. Он полностью контролировал все. Она не могла уйти, если бы захотела.

Ее трастовый фонд.

Она ждала, когда получит доступ к своему фонду.

– Она сказала, где собиралась взять эти деньги, чтобы уйти от него?

– Она не делилась со мной подробностями. Сказала лишь, что должна получить какие-то деньги, после чего собиралась уйти от него.

– Он знал о ее намерениях?

Ронан пожимает плечами.

– Без понятия. Насколько мне известно, она сказала ему, и он что-то с ней сделал. В тот день никто не видел ее в супермаркете. Все, что у нас есть, – это пустая машина, брошенный кошелек и телефон.

– На что вы намекаете?

– Я лишь хочу сказать, что возможно все, – говорит он.

Мой желудок скручивается узлом. Я закрываю глаза и невольно представляю Эндрю, его руки на ее шее, по ее щекам текут слезы. Я чувствую во рту желчь, она жжет мне горло, но я проглатываю ее.

– Чуть позже в этом месяце она получит доступ к трастовому фонду, – говорю я. – В свой день рождения. Если ее объявят мертвой… эти деньги достанутся Эндрю. Все пять миллионов.

Ронан щиплет переносицу и плотно зажмуривает усталые глаза.

– Вот же сукин сын!

– Давайте не будем спешить с выводами. – Я встаю, потому что больше не могу сидеть на месте. Заложив волосы за уши, я начинаю мерить шагами его крошечную гостиную. – Нам нужны доказательства. Нечто такое, что можно предъявить полиции.

Ронан усмехается.

– Местная полиция в кармане у Прайсов. Не буквально, конечно, но его отец более трех десятилетий был начальником местного управления. Дед основал финансовую фирму, которой сейчас руководит Эндрю. Свой первый миллион он сделал, управляя пенсионными счетами. В Глейшер-Парке их имя – чистое золото, они неприкасаемые. Когда я намекнул шефу Роллану, что нам стоит присмотреться к Эндрю, он едва не оторвал мне голову.

– Как ему это сойдет с рук?

– Здесь ничего плохого не происходит. Уровень преступности практически равен нулю. Единственная причина, почему у них есть штатный детектив, состоит в том, что жители пожаловались, и городской совет удовлетворил их просьбу. – Ронан встает, подходит к окну и выглядывает наружу, как будто за ним наблюдают. – Они попытаются свалить вину на меня.

Я морщу нос.

– Почему вы так считаете?

– Таких громких случаев в Глейшер-Парке отродясь не бывало. Это шанс для местной полиции засветиться. Получить свои пятнадцать минут славы. – Он качает головой. – Они отчаянно пытаются раскрыть это дело как можно скорей. Зайти в тупик, когда весь остальной мир смотрит на них, – это последнее, что им нужно.

– Они не смогут спихнуть вину на вас. Доказательств нет, тела нет, ничего нет.

– Пока ничего, – поправляет он меня и на миг замирает в задумчивости. – Мы должны ее найти.

– И мы ее найдем.

– Для меня главное знать, что она в безопасности, – говорит он. – После чего я уничтожу сукиного сына, который ее похитил.

Я смотрю на часы, а потом на дверь.

– Мне пора.

Ронан кивает.

– Я ценю вашу откровенность, – добавляю я, стараясь говорить как можно вежливее. Мне не совсем приятно, что он скрывал от меня правду, но отчитывать его в данный момент нет смысла. К тому же, ввиду ограниченных ресурсов, было бы неразумно начать сжигать мосты, тем более что велик риск сжечь не те, что нужно. – Но мне жаль, что вы не признались раньше.

Он не смотрит мне в глаза, он просто застыл на месте и все. Похоже, ему больше нечего сказать.

– В любом случае мне пора, – говорю я.

Возможно, сегодня я дала ему увольнительную, но это не значит, что я не стану следить за каждым его движением, анализировать каждое сказанное им слово. Мне хочется верить, что Ронан такой же порядочный человек, каким кажется на первый взгляд. Увы, горькая правда состоит в том, что я знаю только то, что ничего не знаю.

И пока я чего-то не узнаю, в подозреваемых ходят все.

Глава 17 Мередит

Двадцать пять месяцев назад

– Как ты думаешь, это нехорошо? То, что мы делаем? – Я сижу на пассажирском сиденье в пикапе Ронана, попивая горячее какао, купленное в модном кафе в центре Глейшер-Парка, пока мы с ним в понедельник утром неспешно едем по сельской местности. По идее я должна быть сейчас на йоге. Он – на работе.

– Бездельничаем?

Я улыбаюсь и подношу чашку к губам.

– И это все?

– Да. – Он поворачивается ко мне и одаривает своей коронной, обезоруживающей улыбкой. Боже, как я люблю эту его улыбку! Она – одна из моих самых любимых вещей в этом мире. В последнее время, закрывая ночью глаза, я только о ней и думаю. – Я пока даже не прикоснулся к тебе. Так что да, мы просто друзья и вместе бездельничаем.

– Не будь я замужем, ты бы… ты бы хотел, чтобы мы были чем-то большим, чем просто друзьями? – Я делаю глоток бархатистого горячего шоколада. Мои щеки горят. Не помню, когда в последний раз мужчина заставлял меня краснеть.