Ледовый материк

– Так вот, вас, старшего лейтенанта Сырохватова, должны были найти и под конвоем отправить в Москву. В случае оказания сопротивления – уничтожить. Вы не знаете, за что вас так?

– Нет, не знаю.

– Хорошо, Сырохватов, сейчас вас отправят в госпиталь, после чего вы поедете в спецшколу фельдполиции. Вы мне понравились. В РОА вам делать нечего. Поверьте, там просто пушечное мясо. Мозги там не нужны, мозги нужны нам, мы формируем спецподразделения СС по борьбе с партизанами, подпольем, диверсионными группами противника.

– В Москве мне сказали, что нужны железные нервы…

– У нас несколько разный подход к людям… но железные нервы вам не помешают. Поверьте. Вот и машина за вами. До встречи, Сырохватов. Считайте, что вам крупно повезло.

– До встречи, герр обер-лейтенант, – ответил Сырохватов и подумал: «Где этот гад так по-русски наловчился говорить? Думает, купил меня с потрохами. Ни хрена. Я сам по себе, умники, выживу и вас переживу…»

Сырохватов – Лютый

Через неделю, выйдя из госпиталя, где Сырохватову сделали пластическую операцию, сильно изменившую внешность, он в сопровождении двух офицеров вермахта в штатском прибыл в спецподразделение, расположенное в северо-западном пригороде города Кенигсберг. Ему раньше не приходилось покидать Россию. Выложенные булыжником мостовые и огромные ратуши, большие многоэтажные дома под красной черепицей произвели на него впечатление. Чистота и порядок на улицах, нарядные трамваи и множество женщин запомнились ему, пока они с вокзала добирались до места расположения.

«Чего этим фрицам у нас понадобилось? Живут же красиво. Явно не бедствуют. Вот идиоты, показать бы им сибирские сортиры…»

Несколько дней Сырохватов неоднократно писал свою биографию, подробно отвечал на все вопросы, которые ему задавали. Курировавший его офицер дотошно выпытывал, какие обязанности он выполнял, работая в системе ГУЛАГа. Этот опыт оказался ценен для немцев. Особенный интерес вызвало то, что Сырохватову приходилось раскрывать побеги из лагерей, его навыки преследовать и находить бежавших. Важно было и то, что он обладал очень хорошими навыками владения оружием, как огнестрельным – девять десяток из десяти выстрелов, так и холодным. Метал нож не хуже инструктора, бывшего профессионалом этого ремесла. Кроме того, хорошая физическая форма и выносливость, готовность без промедления выполнить любой приказ начальника – все это импонировало руководству спецшколы. Несколько испытаний, которые ему устроили, он прошел с легкостью. Наверное, потому, что это было просто ничто по сравнению с тем, что ему довелось выдержать за годы службы в НКВД. Фиктивный заброс за линию фронта закончился плачевно для подставных «смершевцев»: двоих Сырохватов убил, одного покалечил. Больше испытывать на верность не стали.

За три месяца обучения он стал одним из лучших спецагентов, начальник школы ставил его достижения в пример. С некоторых пор имя его засекретили и общение с ним ограничили.

Зимой сорок третьего Сырохватов, теперь агент фельдполиции Лютый, принял активное участие в ликвидации партизанского движения, действовавшего на Смоленщине. Под видом беглого военнопленного Советской армии он вошел в небольшую деревню рядом со старым Московским трактом, по которому еще Наполеон наступал на Москву, попросился на ночлег в одну из крайних изб. Его впустили, а утром, когда он собрался уходить, в деревню нагрянули полицаи. Они приехали на повозке, втроем, собрать продукты на прокорм да самогоном разжиться. Знали, куда ехали, был в деревне аппарат у деда Сивака. Вот к нему и нагрянули, а на пороге наткнулись, к своей беде, на Лютого.

За оружие схватиться из них успел только Никифор, сидевший еще в телеге, но нож вошел ему в горло по самую рукоять, и он захлебнулся своей кровью, так и не успев передернуть затвор карабина. Двое, что встали на пути Лютого, лежали во дворе, в смертных конвульсиях, с открытыми глазами, не понимая, что стало с ними. После этой бойни просто уйти Сырохватов не мог: полицаев хватятся и нагрянут немцы, деревню могут сжечь. Об этом ему сказал вышедший на шум хозяин хаты дед Сивак. Погрузив трупы в повозку, Сырохватов уехал в сторону леса, где на дороге подорвал ее на мине, якобы оставленной партизанами. При этом сам получил легкое ранение в бедро. Вернувшись в деревню, к деду, попросил укрыть его на время, пока рана подживет. Сивак, видя, что от деревни опасность человек отвел, согласился и этой же ночью послал весточку партизанам о подвиге своего постояльца. Командир отряда решил спасти отчаянного бойца, в деревне его оставлять было опасно, немцы и полицаи часто бывали в гостях у деда Сивака.