Ледовый Апокалипсис

– Майор, командир вашего полка придерживается о вас весьма высокого мнения. Он считает вас одним из лучших, если не лучшим офицером из тех, что находятся в его подчинении. Ознакомившись с вашим послужным списком, я склонен с ним согласиться.

Баранов продолжал листать папку, но смотрел не в нее, а в лицо Смыслова, словно пытаясь разгадать внутреннюю суть человека, личное дело которого держал в руках.

– Благодарю вас, товарищ генерал, – ответил Смыслов, тщательно подбирая слова. – Я всегда мечтал стать хорошим офицером.

– Вам это удалось, и именно поэтому вы здесь. Я полагаю, командир вашего полка рассказал вам про историю с «Мишей-124» и о том, какая роль отводится вам в этом деле?

– Так точно.

– Что же именно он вам сообщил?

– Он сказал, что я войду в состав совместной российско-американской группы, которую направят на место крушения «Миши» для выяснения всех возможных обстоятельств, и буду отвечать за связь с нашим командованием. Работать стану совместно с подполковником Смитом из армии США и рядом других американских специалистов. Наша задача – осмотреть упавший самолет и выяснить, остались ли на его борту какие-либо активные средства ведения биологической войны. Нам также предстоит выяснить судьбу, постигшую членов экипажа «Миши», и забрать их тела. Любые детали, связанные с нашим заданием, должны храниться в строжайшем секрете.

Баранов кивнул.

– Я недавно вернулся из Вашингтона, где уточнил с американской стороной различные аспекты этой миссии и договорился о том, чтобы вас включили в состав исследовательской группы. Что еще вам было сказано?

– Больше ничего, товарищ генерал. Мне лишь было приказано явиться сюда, на эту встречу… – Смыслов осекся и, усмехнувшись помимо своей воли краешком губ, закончил: – Которой не было, чтобы пройти окончательный инструктаж.

– Очень хорошо, – довольно покивал генерал, – вот так и надо! Скажите мне, майор, вам приходилось что-нибудь слышать о «Событии пятого марта»?

Пятого марта? Смыслов задумался. Еще будучи курсантом Военно-воздушной академии имени Гагарина, он встречался с девушкой, день рождения которой приходился, кажется, как раз на пятое марта. Но вряд ли этот факт мог бы заинтересовать командующего 37-й воздушной армией стратегического назначения. Поэтому он ответил:

– Никак нет, товарищ генерал, не представляю, о чем вы говорите.

Баранов снова кивнул.

– Так и должно быть. – Затем он покинул кресло, подошел ко второй двери кабинета и сказал: – Пройдите со мной, майор.

Дверь вела в маленькую комнату без окон с серым металлическим столом для карт посередине. А в центре стола лежала одна-единственная папка серого цвета. По диагонали ее пересекала желтая полоса, вторая, красная, тянулась сверху вниз вдоль корешка. Будучи майором спецполка безопасности, Смыслов сразу узнал ее. В таких папках хранились документы высшего уровня секретности, доступ к которым был возможен лишь с санкции президента. По его спине пробежал озноб. Ему показалось, что в комнате вдруг стало холоднее, и он с сожалением подумал о своей оставленной при входе в здание шинели.

Баранов указал на папку.

– Вот оно, «Событие пятого марта». Возможно, это – последний государственный секрет, который еще сохранила наша Родина. Любое несанкционированное разглашение содержащейся в этой папке информации равносильно смертному приговору. Вам понятно?

– Да, товарищ генерал.

– Но вы теперь получили к ней доступ. Прочитайте все, что в ней есть, майор, а я вскоре вернусь за вами.

Баранов вышел в свой кабинет и запер дверь комнаты снаружи.

Смыслов обошел стол, уселся и пододвинул к себе папку. Мысли его лихорадочно метались. Пятое марта… Пятое марта… В этой дате для его сознания звучало что-то отдаленно знакомое, но он не мог вспомнить, что именно. Может быть, что-то из школьного курса истории?

* * *

Генерал дал молодому офицеру сорок пять минут. Папка была небольшой, но Баранов помнил, что, впервые получив разрешение ознакомиться с ее содержанием, он сам дважды перечитал документы, холодея и не веря собственным глазам.

Когда время вышло, Баранов снова встал из-за стола и отпер комнату для совещаний. Майор Смыслов сидел за столом, закрытая папка лежала перед ним. Несмотря на загар, лицо офицера было белым, как полотно, и он даже не поднял глаз на генерала. Его губы безостановочно шептали:

– Боже мой… Боже мой…

– Со мной творилось почти то же самое, когда я прочитал эти бумаги, Григорий Андреевич, – мягко проговорил Баранов. – Еще недавно содержание этой папки было известно лишь трем десяткам людей во всей России. Мы с вами – тридцать первый и тридцать второй.

Закрыв и заперев дверь секретной комнаты, генерал сел на стул напротив Смыслова. Молодой мужчина поднял на него взгляд. Он явно пытался совладать с собой.

– Каковы будут приказы, генерал? – спросил он. – Подлинные приказы?