Что почувствовала в тот момент Настя, она уже и не могла вспомнить. Почему-то тот эпизод выпал из ее памяти, словно она сразу перенеслась в другой, где уже сидела за столом между этой красивой женщиной, которая то и дело гладила ее по голове приятно пахнущей рукой, и огромным мужчиной в костюме и с красным от жары лицом. Гостю явно было жарко, но он почему-то не снимал с себя пиджака и не развязывал тугую удавку галстука. Бабушка косилась на него со смесью неудовольствия, опаски и осуждения, но не решалась предложить снять пиджак. Они ели пирог, испеченный хозяйкой, но Настя не замечала его вкуса. Сидеть за столом в кухне, которая из-за присутствия двух новых людей сжалась до размеров спичечного коробка, было неуютно и неудобно. Настя во время того обеда все время боялась сделать что-то не так, допустить оплошность, уронить на новое платье, в которое ее обрядила мать, кусок пирога и испортить его девственно-белый цвет ужасным жирным пятном. Она боялась поднять глаза не только на мать, но и на своего отца, потому что тот казался ей таким представительным и громогласным, как школьный директор. И каково же было ее удивление, когда отец произнес что-то за столом тихим и мягким голосом.