– Правильно учили, – хмыкнул Левчук. – Как и нас. Вот только по флангам они все подходы к поселку плотно заминировали, много ребят на мины наскочили. А как проверишь, ежели вперед нужно переть? Вот и нарвались.
– Большие потери? – въехал в тему Алексеев.
– Кабы знать… Вот сейчас Ванька вернется, последние новости и принесет. Но, полагаю, немалые. На берег-то тыщи с две высадилось, а сколько сейчас живыми осталось? Эх…
«Высадилось приблизительно полторы тысячи, – автоматически прикинул морпех, покопавшись в воспоминаниях. – Сейчас, после взятия Озерейки, в строю осталось не больше восьми сотен, считая вместе с ранеными. Твою ж мать! Восьми сотен, если не меньше! Почти половина! Половина, б..! Командиры, чтоб вас, планировщики хреновы! Семьсот пацанов за несколько часов боя положили, это ж практически полтора батальона!»
Сильно закружилась голова, во рту появился противный кислый привкус, стало трудно дышать: Степан только сейчас внезапно окончательно
А Германия нам во сколько жизней обошлась? Или ее исключительно американцы с англичанами освобождали, как сейчас потихоньку да исподволь в массы продвигают? И ведь верят же многие, историки хреновы! В духе «вот если б не высадка в Нормандии, то еще неизвестно, когда бы Красная армия до Берлина дошла и дошла ли вообще». И ведь никому из этих самих диванных аналитиков даже в голову не придет выяснить, как все обстояло на самом деле. И как умывались кровью союзники практически во всех своих «гениально спланированных» войсковых операциях! Да только куда там, это же исключительно мы Гитлера «трупами завалили» и «шапками закидали». Тьфу, мерзость…
Какое же замечательное у него будущее, офигеть просто! «Дайте два», как в интернетиках говорят.
И для того, чтобы все это окончательно
– Слышь, Левчук, а кто у нас вообще командует-то? Раньше как-то и времени спросить не было.
Старшина поморщился, словно от зубной боли, дернул небритой щекой:
– Вот то-то и оно… Хороший вопрос, командир. Ответить только нечего – взводного нашего еще на пляже убило, ротного так и вовсе никто с самой высадки не видал, а дальше? Ну так ты сам сказал – времени не имелось. Комбат тоже с первой волной высаживался, может, хоть он выжил. Сейчас Ванька прибежит, глядишь, чего и прояснится. Доложиться хочешь?
Алексеев неопределенно пожал плечами, мысленно отметив, что Левчук отчего-то снова перешел на «ты» – с чем это связано, он так и не сумел выяснить:
– Было бы о чем докладывать! Про мою группу ваши не знали, а теперь и группы никакой нет. Хотя познакомиться в любом случае нужно.
– Примете командование? – Показалось или нет, но в голосе старшины определенно прозвучала не слишком-то и скрываемая надежда.
Степан, хоть и воевал впервые в жизни, Левчука, как ни странно, прекрасно понимал. Для бойца остаться без непосредственного командира всегда тяжело. Особенно если твои погоны украшают старшинские лычки – прапорщиков, в отличие от погон, пока не вернули, значит, теперь ты главный. И вся полнота ответственности отныне исключительно на тебе любимом. А тут имеется полноценный старлей, пусть и пришлый, но уже проверенный в бою…
– Приму, понятно, – не стал спорить Алексеев. – А как иначе?
Подумав про себя, что для его планов подобное – практически идеальный вариант. Во-первых, полноценная легализация, во-вторых… В той, прошлой истории, к вечеру этого дня десантники выйдут к Глебовке, после чего все, собственно, и закончится. Дальше будут почти трое суток боев в окружении с превосходящим противником и запоздалая попытка вырваться из локального «котла», что удастся считаным единицам. Ну уж нет, коль он сюда попал, значит, как говорил классик, это кому-нибудь да нужно. Пока есть люди и боеприпасы, необходимо организованно уходить к Станичке, по пути со страшной силой кошмаря немце-румынов всеми доступными силами и средствами.