Леди с клыками

– Исполняющий обязанности начальника управления разведки и контрразведки, сэр Нифин. – Многоголосое эхо, отразившееся от мрамора зала, заставило бывшего начальника сектора литерных дел поежиться от пробежавших по спине мурашек, вызванных нехорошими предчувствиями, и, посильней сжав рукоять трости, похромать в сторону возвышения для докладчика. Тот неведомый потомкам архитектор, разрабатывавший еще в Эпоху Смерти дизайн и саму концепцию архитектурного ансамбля Зала советов, был гением. Правда, комфорт и самочувствие живых его интересовало в последнюю очередь. Именно поэтому тут, в выточенных из хладного камня помещениях, казалось высасывающего по крупицам саму жизнь вместе с теплом тел, долго находиться было проблематично. Потому живые теплокровные существа появлялись в этой каменной громаде только во время проведения заседаний правящего совета архимагов. Многочисленная армия големов-уборщиков, следящих за пылью и проводящих несложные ремонтные работы, не считается. Да и кто будет обращать внимание на эту вечно шелестящую под ногами мелюзгу.

Дохромав до кафедры из обработанного куска диабаза, Нифин положил на нее трость и тяжело оперся на мертвенно холодный камень.

– Говорите, и да будут ваши слова наполнены правдой! – Отразившийся от арочного свода и контрфорсов галерей голос распорядителя буквально каменной плитой упал на докладчика и заставил его втянуть голову в плечи. Древний архитектор знал, что делал… Небольшой пятачок света до миллиметра вписывался в круг белоснежного мрамора, где находилась кафедра, и создавал непередаваемый контраст с наполненными практически осязаемой тьмой провалами лож, в которых на каменных скамьях, укутанные в клобуки и балахоны, сидели архимаги. Мастер был гением, но об удобстве живых он даже и не думал. Хотя личам и вампирам было все равно – камень или бархат мягчайших подушек, архимагам же приходилось спасаться предварительно наложенными заклятиями. Целым набором заклятий. Так и вошедших в учебники и историю под неофициальным названием «седалище мудреца».

– Вам был дан трехдневный срок для того, чтобы раскрыть все обстоятельства. Докладывайте!

Чуть ли не подпрыгнувший от грохочущего приказа Нифин принялся перебирать завязки принесенной с собой папки и, немного заикаясь, произнес:

– П-по уже известному вам д-делу опрошены большое количество свидетелей, но полной ясности добиться так и не удалось.

По мере того как докладчик окутывался успокаивающими волнами собственного голоса, его перестало трясти, и у него появилось даже некоторое подобие осанки, если можно, конечно, изобразить нечто подобное после недавно сросшихся переломов ребер, тазовой кости и сотрясения мозга. Те немногие кадры, запечатлевшиеся в мозгу Глена Нифина за время его непродолжительного полета над мостовой и окружающими здание деревьями, тоже не добавляли ему спокойствия. Уже не раз за прошедшие почти трое суток Глен возводил молитвы всем известным ему богам и клялся до конца жизни хранить память о своей любовнице, той самой ведьмочке, все же умудрившейся его соблазнить. В первую очередь за чистоплотность, приведшую не к дикому разгульному сексу непосредственно на начальственном столе, а к тому, что они сняли уютное любовное гнездышко в зоне прямой видимости от работы.

Во время неспешной, наполненной легкой усталостью и приятной пустотой в чреслах прогулки, во время которой сэр Нифин и стал свидетелем того, как серая громада Дома отдохновения как будто вздохнула и, подобно ожившей горгулье, отряхнув каменную облицовку, взлетела на воздух. Конечно, полностью запомнить и, самое главное, осознать столь величественную картину за довольно краткое время, практически за несколько мгновений, отделявших его от встречи со стеной соседнего дома и прихода блаженного беспамятства, было невозможно. Но умелые медики с факультета целительства столичной академии, а в особенности их начальница, великолепная Мериэль лек Фаххильд, способны были на многое.

Не раз и не два, скрючившись от сильнейшей головной боли, не поддающейся никаким заклятиям и алхимическим препаратам, сэр Нифин проклинал эту «гребаную остроухую мучительницу» (про себя, конечно, и стараясь не сильно артикулировать – по губам эльфы тоже читают великолепно) и желал отправить ее к демонам за столь садистские методы по восстановлению воспоминаний, позволивших буквально посекундно, «покадрово» воспроизвести и, самое главное, запечатлеть в камне иллюзий все подробности произошедшего.

Так уж удалось пошутить богам, что шедшая в паре метров впереди начальника, игриво покачивающая точеными бедрами и довольная, как кошка, объевшаяся сметаны, ведьмочка была растерта по мостовой в смачный кровавый плевок громадной плитой перекрытия. А больше в столь сонный час сиесты наблюдателей в зоне прямой видимости не было.