Леди-послушница

Он вновь говорил о том, сколько людей хотят опорочить Юстаса, чтобы он не выглядел достойным претендентом на корону, сколько врагов у Блуаского дома, какие козни они подстраивают королю Стефану и его наследнику. И она, очаровывая и соблазняя его высочество, невольно оказалась втянутой в интриги сильных мира сего. Теперь многие захотят ее использовать. И где уверенность, что все это не было заранее спланировано: соблазнить принца, подставив ему знатную леди, чтобы потом использовать ее показания против сына короля Стефана? Она ведь не просто хорошенькая саксонка, с какой принц мог утолить свои желания. Она дочь могущественного лорда, союзника ордена Храма, к тому же очень известного и уважаемого в стане сакса, к слову которого многие прислушиваются. Так с какой целью барон Эдгар приставил свою красивую дочь к Юстасу? Кто ее надоумил сбить несчастного юношу с пути истинного?

В конце концов Генри так запугал Милдрэд, что она, даже не пытаясь требовать справедливости, робко старалась оправдываться и все время плакала.

– Хорошо, – прервал ее наконец епископ. – Как бы вы поступили на моем месте после всего случившегося?

Милдрэд притихла, пытаясь вспомнить все, что она обдумывала ранее.

– Отправьте меня домой, в Норфолкшир. Вы ведь покровитель моей семьи, вы можете это сделать.

– Я еще не до конца разобрался в той роли, какую сыграл барон Эдгар в этой истории, – со значительным видом поднял указующий перст епископ. – Его желание, чтобы вы остались наедине с принцем, наводит меня на мысль, что здесь кроется корыстный умысел.

– Мой отец не предатель! – резко выпрямилась Милдрэд, даже слезы ее высохли. – Спросите кого угодно. Спросите короля Стефана, спросите королеву Мод!.. Мой отец неоднократно помогал им…

– Не стоит так беспечно кидаться столь значительными именами, – укоризненно покачал головой епископ. – Да, их величества доверяют барону из Гронвуда, но мы живем во времена, когда ни на кого нельзя полагаться. И услуги, какие оказывал ваш отец Стефану и Мод, были не совсем бескорыстны. Теперь их величества должники Эдгара, они дали ему немало привилегий и вынуждены с ним считаться. А каковы планы самого могущественного в стране сакса? Нет, пока я окончательно не разобрался в этой странной истории, я и слышать не желаю о вашем возвращении домой. Скорее я заключу вас в подвалы Винчестерского замка и передам ваше дело на рассмотрение королевского суда.

Генри Винчестерский сознательно запугивал Милдрэд: столь опытному интригану для этого не требовалось особых усилий. Он видел, в какой ужас она пришла при мысли о том, что окажется в узилище. Ей, одной из первых леди Англии, оказаться в тюрьме, куда сажают только предателей и преступников? Покрыть свое имя позором, обесчестить всю семью!

– Нет! – трясла она головой, отчего ее волосы окончательно растрепались, а из глаз опять хлынули слезы. – Я не переживу подобного. О, милорд Генри, ваше преподобие, может, лучше отправить меня на остров Уайт? Тогда никто не узнает, что я сбежала с Юстасом. Мои люди будут молчать, так же как и храмовники. Они изначально были против моего сближения с Юстасом, они не желают неприятностей моему отцу и будут держать все в тайне.

Епископ медленно выпрямился. Вот они и подошли к началу ее пути. Теперь все зависит от того, как он повернет дело, чтобы эта глупышка повела себя нужным образом.

– Я не могу этого сделать. Ибо после вашего отъезда с острова храмовники пытались поднять бунт, они были возмущены и схватились за оружие. И тогда людям принца пришлось их убить.

Милдрэд замерла.

– Убить? – тихо повторила она. – Рыцарей ордена Храма? Тамплиеров, которые неподвластны никому, кроме Папы? Рыцарей, которые слывут лучшими воинами в Европе и могут за расправу над своими собратьями потребовать…

Она не договорила и, похоже, стала о чем-то догадываться. Да, эта малышка не так и проста, она может разгадать игру Генри. И он отвлек ее, ошеломив последней новостью: в ходе событий на острове Уайт погибло много людей, в том числе и ее спутники.

Обычно благородные люди питают некоторую привязанность к своему окружению, и это по-человечески понятно. У саксов же сближение со слугами имеет едва ли не клановые корни. И Милдрэд, услышав эту трагическую новость, в первую минуту просто молчала, глядя на епископа своими огромными глазищами. Наконец по ее горлу под сливочной кожей прокатился комок, и она полушепотом спросила:

– Что, убили… всех?

Он только возвел очи горе.

Того, что последовало за этим, епископ не ожидал. Ибо Милдрэд вдруг кинулась на него с кулаками, так что ему пришлось грубо оттолкнуть ее; она отлетела к стене и сползла по ней, захлебываясь от плача и все повторяя какие-то имена – Утред… Берта… Эата…Так плачут только о родне. Воистину эти саксы странные люди, не делающие различия между благородной кровью и челядью.