Леди Полночь

– Джулиан и руку себе отрубит, если ты попросишь. Но разве это повод просить? – Диана потерла виски, как будто у нее болела голова. – Месть – это не семья, Эмма. Это даже не друг, и сердце она не согреет. – Она подошла к окну и взглянула на Эмму через плечо. – Знаешь, почему я согласилась работать в Институте? Только не нужно шуток.

Эмма опустила глаза. Пол был выложен белыми и голубыми плитками, причем на каждой белой плитке было что-то нарисовано: роза, замок, шпиль церкви, крыло ангела, стая птиц – все картинки разные.

– Потому что ты была в Аликанте во время Темной войны, – дрогнувшим голосом ответила Эмма. – Ты была там, когда Джулиану пришлось… остановить отца. Ты видела нас в битве. Ты решила, что в нас достаточно смелости, и захотела помочь. Так ты всегда говорила.

– В юности я встретила одного человека, который помог мне стать той, кто я есть, – сказала Диана.

Эмма навострила уши. Диана редко говорила о своей жизни. Род Рейбернов был довольно старым, но на Диане он обрывался. Она никогда не рассказывала ни о детстве, ни о семье. Складывалось впечатление, что ее жизнь началась, когда к ней перешел отцовский оружейный магазин в Аликанте.

– Я хочу помочь и тебе стать той, кто ты есть.

– И кто же я?

– Лучший Сумеречный охотник в своем поколении, – ответила Диана. – Я никогда не видела, чтобы кто-то так тренировался и сражался, как ты. Поэтому я и не хочу, чтобы ты растратила свой потенциал в стремлении за тем, что не залечит твои раны.

«Растратила свой потенциал?» Диана не знала, не понимала ее. Никто из ее семьи не погиб на Темной войне. А родители Эммы погибли даже не в бою – их убили, их пытали и калечили. Возможно, они даже звали ее в те ужасные минуты – краткие ли, долгие ли или бесконечные – на границе жизни и смерти.

В дверь громко постучали. На пороге стояла Кристина, одетая в джинсы и свитер. Щеки ее горели, как будто ей было неловко прерывать их беседу.

– Блэкторны, – объявила она. – Они вернулись домой.

Эмма напрочь забыла, что собиралась сказать к Диане, и резко повернулась к двери.

– Что? – воскликнула она. – Они же возвращаются завтра?

Кристина беспомощно пожала плечами.

– Только что из портала в холле вышла большая семья.

Эмма прижала руку к груди. Кристина не ошибалась. Эмма почувствовала, как боль, пронзавшая ее сердце с момента отъезда Джулиана, вдруг стала легче и одновременно сильней – теперь казалось, что в груди порхает огромная бабочка.

Эмма выбежала из офиса, скользя босыми ногами по гладкому деревянному полу, и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки зараз. Теперь и она услышала голоса. Кажется, Дрю что-то тихо спросила, а Ливви ответила ей.

Еще миг – и Эмма уже стояла на площадке второго этажа. Весь холл был у нее как на ладони, залитый светом миллионов искр, оставшихся от исчезающего портала. Посреди холла стояли Блэкторны: Джулиан выше всех, рядом с ним пятнадцатилетние близнецы Ливви и Тай. Друзилла держала за руку маленького Тавви. Он, казалось, спал на ходу, закрыв глаза и уткнувшись кудрявой головой сестре в бок.

– Вы вернулись! – воскликнула Эмма.

Все посмотрели на нее. Блэкторны были очень похожи друг на друга: у всех волнистые темно-каштановые волосы цвета горького шоколада и сине-зеленые глаза. Сероглазый и худощавый Тай с зачесанными назад черными волосами сильно выделялся на их фоне, как будто происходил из другой ветви рода.

Дрю и Ливви заулыбались, Тай приветливо кивнул, но Эмма смотрела только на Джулиана. Руна парабатая у нее на плече вспыхнула, стоило ему взглянуть на нее.

Эмма устремилась вниз. Джулиан наклонился и сказал что-то Дрю, а потом повернулся и сделал несколько шагов навстречу Эмме. Он занял все поле ее зрения, она не видела больше ничего вокруг. Перед ней был не только тот Джулиан, который здесь и сейчас простирал к ней свои объятия, но и тот Джулиан, что сражался с клинком серафимов в руке, тот Джулиан, что всегда накрывал ее одеялом, тот Джулиан, что стоял напротив нее в Безмолвном Городе и приносил свою клятву парабатая, наблюдая, как вздымаются между ними языки белого и золотого пламени.

Они столкнулись посреди холла, и Эмма обхватила Джулиана руками.

– Джулс! – выдохнула она, уткнувшись ему в плечо.

В голове зазвучали слова клятвы парабатаев, а в ноздри ударил знакомый запах: гвоздика, мыло, соль.

«Куда ты пойдешь, туда и я пойду».

На миг Джулиан обнял ее так крепко, что Эмма едва не задохнулась. Затем он отпустил ее и отстранился.

Эмма чуть не упала. То ли она не ожидала столь сильного объятия, то ли не могла смириться с таким неожиданным его окончанием.

Джулиан изменился, но разум Эммы никак не мог это осмыслить.

– Я думала, вы возвращаетесь завтра утром, – сказала она и попыталась поймать взгляд Джулиана и улыбнуться ему. Но он смотрел на братьев и сестер, словно пересчитывая их и проверяя, все ли добрались.