Леди Полночь

– Даже если придется нарушать правила? Я знаю, ты этого терпеть не можешь.

– Не такая уж я зануда! – Притворно оскорбившись, Кристина легонько ударила Эмму по плечу. – В любом случае сегодня нам уже ничего не сделать. Как тебя отвлечь? Глупые фильмы? Мороженое?

– Лучше я познакомлю тебя с Блэкторнами, – сказала Эмма, выходя из гардеробной.

– Но их ведь здесь нет. – Кристина недоуменно посмотрела на Эмму, словно опасаясь, что та ударилась головой.

– В каком-то смысле есть, – возразила Эмма и выставила перед собой руку. – Пойдем.

Эмма повела Кристину по коридору. Повсюду были дерево и стекло, из окон открывался вид на морские просторы и песчаные пляжи. Когда Эмма только переехала в Институт, она подумала, что однажды привыкнет к этой красоте и уже не будет каждое утро поражаться синеве океана, сливающегося с небом. Но этого не произошло. Море все так же очаровывало ее своими беспокойными волнами, а пустыня – игрой теней и удивительными красками.

Сейчас за окном светила луна, и черный океан сверкал серебром.

Девушки спустились в холл. Эмма задержалась на верхней площадке широкой лестницы, которая вела к парадному входу в Институт. Она располагалась в самом центре здания и делила его на два крыла – северное и южное. Много лет назад Эмма специально выбрала себе комнату как можно дальше от спален Блэкторнов, в другом крыле. Так она безмолвно провозгласила, что не изменит роду Карстерсов.

Теперь она перегнулась через перила и посмотрела вниз. Кристина стояла рядом. Высокие двери вели в квадратный холл, выложенный черно-белым мрамором. Вдоль стен стояла неудобная на вид мебель, которой никто никогда не пользовался. Холл Института напоминал фойе музея.

С площадки второго этажа было видно, что черные и белые мраморные плитки, которыми был выложен пол, вместе составляли изображение ангела Разиэля, выходящего из вод озера Лин в Идрисе с Орудиями Смерти – сияющим мечом и инкрустированной золотом чашей – в руках.

Эта картина была знакома любому Сумеречному охотнику с пеленок. Тысячу лет назад Сумеречный охотник Джонатан призвал ангела Разиэля, отца всех нефилимов, чтобы тот наслал чуму на демонов. Разиэль даровал Джонатану Орудия Смерти и Серую Книгу, в которой были начертаны все руны. А еще он также смешал свою кровь с человеческой и велел Джонатану и его последователям испить ее. Так их кожа стала устойчивой к рунам – и так появились первые нефилимы. Образ выходящего из воды Разиэля был священен для любого нефилима. Его называли Триптихом и изображали там, где Сумеречные охотники собирались вместе, и там, где они умирали.

Образ на полу Института служил мемориалом. Когда Себастьян Моргенштерн вместе с армией фэйри напал на Институт, этой картины еще не было. Вернувшись в Институт после Темной войны, дети Блэкторнов обнаружили, что холл, где многие расстались с жизнью, уже перестроен. Все камни, на которых Сумеречные охотники истекали кровью, заменили новыми и выложили мозаику в память о тех, кто пал в боях.

Всякий раз, когда Эмма проходила по этим плитам, она вспоминала родителей и отца Джулиана. Ей это нравилось: она не хотела никого забывать.

– Когда ты сказала «в каком-то смысле есть», ты ведь не имела в виду Артура? – спросила Кристина, задумчиво глядя на Ангела.

– Конечно, нет.

Артур Блэкторн был главой Лос-Анджелесского Института. По крайней мере, номинально. Он был увлечен классической историей и одержим мифологией Древней Греции и Рима и вечно сидел в мансарде в окружении старинной керамики, полуистлевших книг, бесконечных эссе и монографий. Пожалуй, Эмма ни разу не видела, чтобы он заинтересовался проблемами Сумеречных охотников. Количество встреч с Артуром после прибытия Кристины в Институт можно было пересчитать по пальцам одной руки.

– Поразительно, что ты вообще о нем помнишь.

Кристина закатила глаза.

– Не закатывай глаза. Это портит торжественный момент.

– Что еще за торжественный момент? – удивилась Кристина. – Зачем ты меня сюда притащила? Я хочу в душ, хочу переодеться… К тому же, мне просто необходимо выпить кофе.

– Тебе вечно необходимо выпить кофе, – отмахнулась Эмма, устремившись по коридору в противоположное крыло здания. – Это ужасная зависимость.

Кристина что-то едва слышно пробурчала по-испански, но все равно поспешила за Эммой. Любопытство явно побеждало. Эмма развернулась, и пошла спиной вперед, приняв на себя роль экскурсовода.

– Итак, почти вся семья живет в южном крыле, – сказала она. – Первая остановка, комната Тавви.

Дверь в спальню Октавиана Блэкторна была открыта. Ему было всего семь, и он не слишком беспокоился о защите личного пространства. Эмма заглянула внутрь, и озадаченная Кристина последовала ее примеру.

В комнате стояла небольшая кровать, застеленная ярким полосатым покрывалом, игрушечный дом высотой с Эмму и заваленный книгами и игрушками шатер.

– Тавви мучают кошмары, – объяснила Эмма. – Иногда Джулиан спит вместе с ним в шатре.

– Мама так же поступала, когда я была маленькой, – улыбнулась Кристина.