Леди-обольстительница

Гвен было искренне жаль ее. Узнав о предстоящей свадьбе Томаса и Гвен, леди Анна некоторое время ходила сама не своя. Но потом вдруг стала приставать к Гвен с предложением поучаствовать в благотворительной акции. Суть последней состояла в том, что Гвен должна была связать за месяц до начала весны десять шерстяных свитеров для детского приюта леди Милтон. Это было немыслимо! Гвен не могла тягаться с ткацким станком, но все же купила необходимое количество мериносовой шерсти.

— Так ты докажешь свою преданность делу милосердия и благотворительности, — настаивала леди Анна.

Это была не первая ее попытка взвалить на плечи Гвен невыполнимое задание. Как только Томас начал бывать в доме Модсли, леди Анна стала подговаривать ее вышить тридцать носовых платочков для благотворительного базара леди Милтон, который должен был состояться всего лишь через три недели. Гвен понимала, чего именно добивалась леди Анна. Она хотела, чтобы члены благотворительного комитета не приняли Гвен в свои ряды как человека, не сдержавшего данное слово.

Гвен не обижалась на леди Анну и с улыбкой поддавалась на ее уговоры. Женщина с разбитым сердцем была способна на любое безумство. Гвен знала это по себе. Сама она, когда лорд Трент бросил ее — подумать только! — начала изучать латынь. Поэтому Гвен, не щадя сил, принимала участие в благотворительных акциях, и вскоре газеты стали писать о ней как об исключительно благонравной девушке, «верном друге, надежном человеке с врожденным чувством милосердия и благородства». Это звание ко многому обязывало Гвен и стоило ей немалого труда.

Она подумывала о том, чтобы расстаться со спицами и пяльцами после свадьбы. Впрочем, удастся ли ей это?

Стук в дверь прервал ход мыслей Гвен. Подружки невесты вздрогнули и отскочили от двери. В комнату, широко улыбаясь, вошла тетушка Эльма, а за ней порог переступил дядя Генри. Увидев его, Гвен почувствовала, как у нее пересохло во рту.

— Уже пора? — прошептала она.

— Да, — ответила тетушка Эльма мягким тоном. — Я пришла за твоими подружками дорогая.

Девушки засуетились, а затем, расцеловав невесту и сказав ей напоследок несколько ободряющих слов, быстро вышли.

В комнате остались только Гвен и дядя Генри. Они молчали. Издали доносился похожий на прибой шум сотен голосов. Это были гости, собравшиеся в главном помещении храма. Приглашенных было более трех сотен.

«Не много ли гостей? — озабоченно думала Гвен, чувствуя, как у нее от волнения замирает сердце. — Ведь это шестьсот глаз, и все они будут устремлены на меня…»

— Ну, хорошо, — бодро вымолвила она.

Генри Бичема нельзя было назвать разговорчивым человеком. Прочистив горло, он кивнул Гвен, а затем провел пальцами по своим седым усам и стал разглядывать ботинки.

Гвен улыбнулась, вспомнив, что при первой встрече с ней он вел себя подобным же образом. Когда Гвен появилась на его пороге, он погладил усы и молча засопел. Его жена, тетушка Эльма, попросила Генри сказать хоть что-нибудь, чтобы Гвен не сочла его немым.

— Ладно, ладно, — промолвил он и снова замолчал.

В следующий раз Гвен услышала его голос только дня через два.

В тринадцать лет молчание дядюшки казалось Гвен странным, даже пугающим. Но теперь, десять лет спустя, она уже привыкла к нему, и если бы он вдруг начал разглагольствовать, то, пожалуй, не знала бы, что делать. Возможно, вызвала бы врача.

Гвен порадовалась, что именно дядя Генри должен был повести ее к алтарю. Ричард, брат Гвен, давал Бичемам деньги на воспитание сестры. Вскоре, однако, она всем сердцем привязалась к ним. Бичемы тоже полюбили ее, а после смерти Ричарда стали ее ближайшими родственниками, ее семьей.

«Но через полчаса у меня уже будет уже другая, своя, семья», — подумала Гвен.

Впрочем, можно ли приобрести семью за деньги? Эта мысль не выходила из головы Гвен, тревожа ее сознание. Гвен гнала ее, но она продолжала мучить и жечь.

Гвен тряхнула головой, чтобы отделаться от нее, но тут же вспомнила, что ей нельзя делать резких движений, чтобы не испортить свадебный наряд. Она была не права, подозревая в глубине души, что Томас связался с ней ради денег. Виконт любит ее! Конечно же, любит…

Его титул вызывал у нее восторг, и не зря. Родословное древо виконта было старинным и очень разветвленным, а ее фамильное древо походило скорее на обрубок или пень. Даром что позолоченный, усыпанный деньгами отца Гвен. Именно этот факт, прежде всего, привлек к ней внимание Томаса, Гвен не отрицала этого. Но она же не покупала себе мужа! Томас сам, без всякого нажима с ее стороны, сделал ей предложение. Что же касается силы денег, то ей не все подвластно. Ведь состояние Гвен так и не заставило лорда Трента вступить с ней в брак!

— Хороший сегодня денек, — вымолвил Генри.

— Да.

Он внимательно взглянул на невесту:

— Нервничаешь немного?

У Гвен перехватило горло, и она только кивнула.

Генри тихо засмеялся: