Леди, леди, это я!

– Это та самая девушка, что сидела с вами, когда мы подошли?

– Да, она самая. Послушайте, неужели вы собираетесь еще и ее расспрашивать? Да вы ведь так все испортите!

– Нам нужно только проверить правильность сообщенных вами фактов, мистер Робинсон. Остальное – это уже ваши проблемы.

– Послушайте, но ведь это очень порядочная девушка, скорее всего она просто пошлет вас с вашими вопросами к чертовой матери, а заодно – и меня тоже. Я ничего не понимаю. Что происходит? Почему это вам нужно, чтобы кто-то подтверждал мои слова? А что, по-вашему, я мог там делать?

– Вы вполне могли находиться на квартире в доме по Тримейн-авеню с пятнадцати минут пятого до восьми часов прошлого вечера. Если вы действительно находились там в это время, то в этом случае вы больше никогда не увидите нас, мистер Робинсон, на протяжении всей жизни.

– Ну за всю жизнь я все-таки не стал бы ручаться, – внес поправку Мейер.

– Бросьте, вы непременно объявитесь тут в следующий же понедельник, – сказал Робинсон.

– С чего это вдруг? Вы что, не были на этой квартире?

– Да был я там, был. Можете идти и проверить. Но когда в последний раз поднялся этот баскетбольный скандал, у нас тут толпами шныряли и полицейские, и представители прокуратуры, и какие-то там особые агенты, которые расхаживали по общежитию несколько недель. Если это повторение такой же истории...

– Это совсем другое, мистер Робинсон.

– Надеюсь, что так. Так вот, я чист. Я играю только честно. В жизни своей я ни у кого не взял ни гроша и никогда не возьму. Так что можете это зарубить себе на носу.

– Мы это обязательно запомним, мистер Робинсон.

– И еще одно, когда вы будете разговаривать с Ольгой, ради всего святого, постарайтесь проявить хоть какую-то деликатность, хорошо? Не портьте дело, это ведь серьезно, понимаете? Она очень порядочная девушка, так вы уж сделайте мне такое одолжение.

Они разыскали Ольгу Виттенштейн в студенческом буфете, где она сидела за чашкой черного кофе. Она вела себя как компанейский парень и объявила, что еще ни разу в жизни не видела ментов так близко. Кроме того, она сказала, что у нее и в самом деле есть хата на Тримейн-авеню. Она сказала также, что ждала Берни вчера после занятий и что они мотанули к ней на хату и добрались туда минут в пятнадцать пятого или около того. Она сказала, что проторчали они там весь вечер, часов до восьми, а потом пошли вместе что-нибудь перекусить. Кстати, а вокруг чего это они подымают такой шум?

Шум они подняли, собственно, вокруг убийства, но они не стали объяснять ей этого.

Глава 6

В эту субботу Берт Клинг прибыл в участок примерно к двум часам дня и сразу же ознакомился с заключением баллистической лаборатории, которое срочно доставили из центра. Он был небрит, и светлая щетина заметно выделялась на его загорелом лице. На нем были тот же костюм с рубашкой, что и прошлым вечером, он снял только галстук, однако одежда выглядела на нем так, будто он в ней спал. Приняв на ходу в коридоре соболезнования встречных и отказавшись от предложенного Мисколо кофе, Клинг направился прямиком в кабинет лейтенанта. Он там пробыл примерно полчаса. К тому времени, когда он вышел из кабинета, Карелла с Мейером уже успели вернуться из университета, где одна из версий безнадежно провалилась. Берт Клинг подошел к столу Кареллы.

– Стив, – сказал он. – Я подключен к этому делу.

Карелла окинул его внимательным взглядом и с сомнением покачал головой.

– И ты считаешь, что это хорошая идея?

– Я только что переговорил на эту тему с лейтенантом, – сказал Клинг. Голос его был каким-то бесцветным. – Он считает, что так будет лучше всего.

– Просто я подумал было...

– Я хочу заниматься этим делом, Стив.

– Ну что ж, хорошо.

– Ведь фактически я... я был в дежурной комнате, когда поступил сигнал, значит... значит, я и официально...

– Берт, я ничего не имею против. Просто я думал о твоем положении.

– Я буду в отличной форме, как только мы поймаем его, – сказал Клинг.

Карелла и Мейер переглянулись.

– Ну... ну что ж, конечно. Так... так может, ты познакомился бы для начала с заключением баллистической лаборатории.

Клинг молча принял конверт у Мейера и так же молча раскрыл его. В конверте лежало два отдельных заключения. Одно касалось пистолета сорок пятого калибра, второе – револьвера двадцать второго калибра. Клинг внимательно прочитал оба заключения.

Собственно, ничего сложного нет в определении системы огнестрельного оружия, если имеется выпущенная из него пуля. Клинг как опытный полицейский, конечно же, знал это. Он знал также, что в баллистической лаборатории хранятся материалы по огромному количеству самого различного оружия, что все имеющиеся там образцы классифицированы по калибрам, по ширине нарезки и по полям между этими нарезками, по типам правосторонней и левосторонней резьбы в канале ствола. В зависимости от системы оружия, на пуле остаются характерные отметки после прохождения по стволу.