Леди-киллер

— Эта карьера, Дэн, называется просто работой! Может, попробуешь, а?

Он широко улыбнулся, обнажив безупречные зубы.

— Спрячь свои коготки, Кэйт! Ты несправедлива ко мне! Я ведь не такой, каким был прежде. Поверь! Давно понял, что пора повзрослеть, и очень стараюсь.

Кэйт отпила вина, жадно затянулась сигаретой: от близости Дэна ей было как-то не по себе. Вдруг он присел на корточки у самого края ванны.

— Что ты делаешь? — подозрительно спросила Кэйт. Руки у нее были заняты, а Дэнни Барроузу она ни на йоту не доверяла!

— Пока ничего, просто хотел потереть тебе спинку.

— Большое спасибо, но в этом я не нуждаюсь. А теперь, Дэн, если не возражаешь, я хотела бы вылезти из ванны.

Она огляделась, ища, где бы притушить сигарету и поставить бокал. Дэн взял у нее из рук и то и другое.

— Послушай, Кэйт, единственное, чего я хочу, — это быть тебе в чем-то полезным. Пока я здесь…

Она перебила его:

— Пока ты здесь, Дэн, единственное, чего хочу я, — это чтобы ты оставил меня в покое. У нас в доме не принято запирать двери, и я не в восторге от того, что теперь придется это делать!

— Разве мы не можем быть просто друзьями?

В его голубых глазах отразилось недоумение, и на какой-то момент Кэйт прониклась к нему жалостью. Понять Кэйт Дэну и в самом деле было не под силу. Особенно если учесть его жизненный принцип: на свете нет ничего невозможного. Разве способен он был понять, сколько страданий причинил Кэйт. То уезжал, то возвращался, а она неизменно его принимала. Он исчезал, не оставив даже записки. Дома, когда Кэйт возвращалась с работы, ее встречала полным жалости взглядом мать. А Лиззи! Слишком часто приходилось объяснять девочке, что папа снова уехал, что работает он далеко, очень далеко, и поэтому не может ни часто писать, ни звонить.

Он легонько провел пальцами по руке Кейт, и все ее существо отозвалось на это прикосновение. Да, Кейт все еще влекло к Дэну, но она ни за что не позволит себе этого удовольствия, не допустит, чтобы он опять пудрил ей мозги!

— Ведь ты, Кэйт, единственная женщина, которую я когда-либо любил, и ты это знаешь. Думай обо мне что хочешь, но это чистая правда!

Она встала, сорвала с вешалки полотенце, завернулась в него. Как ни смешно, он сказал правду, она это действительно знала! Дэн просто гонялся за свежей порцией возбуждения — очередной женщиной. Это было ему так же необходимо, как утолить жажду. Отнесись Кэйт к этому спокойно, они никогда не расстались бы! Но Кэйт не могла делить мужа ни с кем. Дэн был нужен ей весь, целиком. Но такое было выше сил Дэнни Барроуза!

— Оставь меня, Дэн, я не шучу. У тебя не осталось шансов. И мне опротивела твоя болтовня. Ты для меня больше не существуешь. А сейчас позволь мне привести себя в порядок!

Он улыбнулся ей своей чарующей улыбкой.

— Ладно, Кэйт, во всяком случае, ты не сможешь упрекнуть меня в том, что я не делал попыток к сближению! А знаешь, ты все еще очень привлекательна!

— Да уж, по части привлекательных женщин ты большой специалист, одному Богу ведомо, сколько их у тебя было!

Она почувствовала непонятное разочарование, когда Дэн вышел из ванной. И все потому, что она не знала других мужчин! Дэн об этом и не подозревал. А расстались они пять лет назад.

Дрожащими руками она взяла с подоконника бокал и одним глотком допила вино.

В практике Кэйт были случаи, когда во время семейной ссоры женщина подвергалась побоям. Мужа сажали в кутузку, как того требовал закон о неприкосновенности личности, а пострадавшую помещали в больницу. Но через какое-то время женщина возвращалась к мужу и просила снять с него обвинение. Таких женщин все вокруг обычно называли дурами. Но Кэйт почему-то питала к ним симпатию.

Ведь женщина все равно что ребенок: когда она добрая, смотреть на нее одно удовольствие, а разозлится — настоящее исчадие ада. Для женщины душевные муки порой страшнее физических. Так, по крайней мере, казалось Кэйт. Разумеется, случай с «Потрошителем из Грэнтли» особый. Если в деле замешан муж или просто дружок, есть хоть ниточка, за которую можно ухватиться.

А с этим Потрошителем голова кругом идет! Постепенно мысли Кэйт переключились на Патрика Келли. Он сейчас возле Мэнди, совершенно один несет вахту у больничной койки. Вытираясь, Кэйт вдруг почувствовала, как заныло в низу живота. Келли пробудил в ней те чувства, от которых она много лет пыталась избавиться. Она прикрыла глаза, стараясь отогнать эти мысли. Усталая, одинокая, она всем существом своим тянулась к Патрику Келли — по-человечески, по-хорошему, не только потому, что он был красивым мужчиной. А вот Дэн вызывал в ней только животные чувства — ведь они не раз занимались любовью.

Хоть бы Мэнди осталась жива! Патрик верил в магическую силу собственной воли. Не далек тот день, когда его крошка откроет глаза и поглядит на него так, будто проснулась после короткого сна. Дай Бог, чтобы он не ошибся, чтобы его желание сбылось. Только из-за Мэнди Кэйт и думает о Патрике. Ну конечно же только из-за нее. В ней говорит сострадание к несчастному отцу. Кэйт уцепилась за эту мысль, как за спасительную.