Леди-киллер

Она была сделана в морге: безжизненное лицо с перебитым носом. Рядом с этой фотографией — другая, поменьше, сделанная ее мужем за несколько месяцев до убийства. На ней Джералдин широко улыбается, в уголках глаз собрались морщинки. Такая красивая, молодая! Спенсера передернуло. В одном Уиллис прав: преступника надо поймать. И чем скорее, тем лучше. Чтобы еще не натворил дел.

Глава 4

1948 год

Мальчики быстро шагали. Косой дождь бил им в лицо. У младшего глаза покраснели, видимо от слез. Гром ударил над их головами, небо от края до края прорезала молния.

— Ну давай, Джордж, Бога ради! — С этими словами старший потащил брата за рукав пальто. Едва они свернули в небольшой переулок, как Джордж снова стал вырываться.

— Не пойду. Сказал же, что не пойду!

Джозеф со вздохом посмотрел на Джорджа. Он понимал, что нехорошо поступает, не осуждал брата за то, что тот убежал, но слово матери — для него закон.

— Пойми же, Джордж, — уговаривал он брата, глядя в его испуганные глаза, — чем скорее мы будем дома, тем скорее все кончится. Ну пошли же!

Так он и тащил Джорджа до самого дома. В сумерках ненастья чем-то зловещим веяло от этого дома. Кирпичный фасад сплошь в черных пятнах, дверь обшарпанная, хотя медный молоток начищен до блеска. Дотащив Джорджа до двери, Джозеф громко постучал. В следующий момент дверь открылась, и на пороге появилась девчушка лет пятнадцати с волосами мышиного цвета. Она участливо посмотрела на младших братьев.

— Мать малость угомонилась, Джордж. Скинь-ка скорее все мокрое!

В прихожей Джордж с сильно бьющимся сердцем стал не спеша снимать пальто. Весь дом пропитался тошнотворным запахом капусты, смешанным с запахом воска, которым натирали полы, и Джордж ощутил в носу жжение.

— Он ушел? — шепотом спросил Джозеф.

Девочка покачала головой.

— Иди наверх, а я займусь Джорджи. — Брат и сестра посмотрела друг другу в глаза, и Джозеф, не выдержав взгляда сестры, отвернулся.

— Я тебя подожду наверху, — сказал он Джорджу, через силу улыбнувшись. — Микки Финиган дал мне вчера несколько комиксов. Если хочешь, почитай после меня.

Джорджи кивнул и проглотил слюну. На лице его, казалось, не было ничего, кроме огромных серых глаз.

— На, надень носки, Джорджи!

Мальчик послушно натянул на свои голяшки толстые шерстяные носки. Все трое тихо стояли в прихожей, когда из гостиной донесся шум. Джозеф взлетел по ступенькам, будто сам дьявол гнался за ним. Дверь распахнулась, яркий свет упал на лицо Джорджа, его била дрожь.

— А, вернулся? — В тихом голосе матери звучала ярость. Она придержала дверь, давая Джорджу пройти. Подталкиваемый сестрой, ребенок переступил порог и тут же получил такой удар кулаком в затылок, что пролетел через всю комнату.

— Мам… не надо, мам! Не бей его, мам!.

Нэнси Маркхэм повернулась к дочери:

— Ну-ка, марш наверх, пока я не отходила и тебя!

Джордж в страхе лежал на холодном, покрытом линолеумом полу. Мать опустилась рядом, приблизила к нему свое лицо.

— Хотел, значит, убежать от своей мамочки, да, Джорджи, мальчик мой? — Вцепившись ему в волосы, она притянула к себе его голову. — Так куда же ты сбежал на этот раз, а?

Заметив, что ребенка бьет дрожь, она ощерилась, от чего между ярко накрашенными губами обнажились зубы, прикрыла глаза и принялась колотить его. Худенький, кожа да кости, мальчик, не в силах сопротивляться, лишь прикрывал голову руками.

Джозеф, лежа на постели в спальне, прислушивался к звукам, доносившимся снизу: приглушенным ударам и воплям матери, которые становились все громче.

Тяжело дыша, Нэнси выпрямилась.

— Ну а теперь, Джорджи, мальчик мой, иди и извинись!

Ребенок зашелся в рыданиях, заглатывая воздух в свои разрывающиеся от боли легкие. Из носа текла тоненькая струйка крови. Он, пошатываясь, встал на ноги, ухватился за стол.

— Ты слышал, что я сказала? — И Нэнси со всего размаха закатила сыну оплеуху. Спотыкаясь, он проковылял через гостиную и дальше — на кухню.

Ощущая на себе взгляд матери, стоявшей у него за спиной, Джордж посмотрел прямо в лицо верзиле, которого увидел на кухне.

— Ты, Берт, не волнуйся, я такую трепку ему задала, что теперь шелковым будет.

Верзила уставился на Джорджа своими темными глазками-щелочками. От него так разило потом, что ребенка едва не вырвало. Его толстое брюхо, на котором едва сходилась вся в сальных пятнах жилетка, ходуном заходило, когда он попытался поудобней устроиться на стуле. Джордж не мог отвести ненавидящего взгляда от красного одутловатого лица.

— Не очень-то он разговорчив, Нэнс! В чем дело, сопляк? Ты что, язык проглотил?

Джордж закусил губу.

— Я очень-очень извиняюсь… Я извиняюсь.

— А что еще надо сказать, мой мальчик? — Нэнси обдала Джорджа своим дыханием.

Он сглотнул и произнес со вздохом:

— Извини… папа! — Последнего слова почти не было слышно.

— Говори громче, ублюдок!

— Извини, папа!