Леди и лев

Это было слишком странно и утомительно. Наверное, он сойдет с ума, если эти видения не прекратятся. Скорпионы карабкались по его обнаженному телу, и женщина с оранжевыми перьями в волосах не переставала хохотать. Она хохотала и хохотала, и звук ее смеха был хрупким, как мел.

Он взмахнул руками, когда на него прыгнул огромный лев, его голодная, широко раскрытая клыкастая пасть нависла над ним. Он умирал. Его мучило раскаяние, но больше всего он сокрушался о Шарлотте.

– Прости меня, Шарлотта, – прохрипел он, – я люблю тебя.

И он отдал себя на волю судьбы, той судьбы, которую, к несчастью, по праву заслужил.

Годы, проведенные в Африке, подготовили ее к этому. Шарлотта не очень сильно испугалась, поняв, что у Дилана приступ малярии. Ее отец тоже страдал от малярии, и она хорошо знала все признаки этой мучительной болезни: озноб, головная боль, жестокая лихорадка, ломота в мышцах, изнуряющий кризис. Она уже три дня ухаживала за Диланом и поняла, что лучше разбирается в течении этой тропической болезни, чем их семейный доктор, который привык иметь дело с болезнями типа подагры.

Да, несмотря на то что она не впервые видела приступы лихорадки, последний показался ей необычно сильным. Потому что Дилан страдал не только от малярии, но и от заражения, вызванного этими ужасными порезами. Она не винила Нефер, да как она могла? Ревнивая кошка всего лишь пыталась защитить ее.

Необходимость ухаживать за Диланом мало-помалу смягчила ее гнев. Было трудно продолжать сердиться на человека, который звал ее в бреду, который все время умолял ее простить его. Он таким жалким шепотом признавался ей в своей любви…

Она пыталась подогревать свое негодование. Ее никогда никто не обманывал так коварно, да к тому же именно тот человек, которого она любила. Можно еще понять, когда он обвинял Йена, что он вор и контрабандист. Просто он позволил своей ревности взять на себя роль судьи. Но подозревать ее отца и ее саму в таких преступлениях – это просто необъяснимо. Особенно после того, что было между ними.

– Я люблю его, как люблю Египет, – громко произнесла она.

Потому что она всегда прощала Египту все испытания и трудности, которые выпали на ее долю за годы, прожитые в пустыне. То, что она чувствовала к Египту, было безоговорочным и неизменным. Шарлотту потрясло осознание, что ее любовь к Дилану так же сильна.

Этим утром он выглядел немного лучше, мирно спал, впервые с тех пор, как она привезла его к себе домой на Белгрейв-сквер. Его лоб был блаженно прохладен, и она заметила с облегчением, что дрожь и испарина прошли. Она снова и снова благодарила небо, что оно дало людям хинин.

Она была так успокоена улучшением состояния Дилана, что решила вернуться к своей работе в Коллекции. Ей еще многое предстояло сделать, чтобы подготовить выставку к открытию, которое намечалось через четыре недели. Она чувствовала еще большую ответственность за ее успех, с тех пор как Колвиллы взяли ее в штат. Все эти дни она передавала в музей, что не может там появиться, но больше уже не могла оставаться дома. В музее было много дел, которые требовали ее личного присутствия.

Рэнделл и Лори могли бы сегодня по очереди присматривать за Диланом. Шарлотта уже распорядилась, чтобы дом как следует проветрили. Утро было ясным и солнечным, дождя не было и в помине. Свежий воздух и солнце могут сотворить чудеса.

Уже одевшись и собираясь выходить, Шарлотта присела рядом с Диланом на краешек кровати. Она поморщилась при взгляде на раны, которые наконец начали затягиваться. Во время лихорадки он все время хватался за ее руку и звал по имени. Тысячи извинений, произнесенных в здравом уме, не тронули бы ее так глубоко, как мольбы и слова раскаяния, которые он заплетающимся языком бормотал в бреду.

Она услышала, что в дверь кто-то царапается. Потом дверь приоткрылась.

– Нефер, я же говорила, тебе сюда нельзя!

Кошка уселась на полу, ее янтарные глаза невинно сияли.

– Ты же знаешь, тебе надо оставить Дилана в покое. Нефер горестно мяукнула, будто доказывая, что она не хочет причинить валлийцу вреда, и запрыгнула на кровать.

– Нет, тебе нельзя, – снова сказала Шарлотта, готовая схватить свою любимицу.

Кошка подняла лапку и, спрятав коготки, осторожно тронула руку Дилана. Затем с громким мурлыканьем она уютно устроилась у него под боком.

Хотя Шарлотта была рада видеть, что Нефер хочет исправиться, она беспокоилась, что Дилан может переволноваться, если проснется от того, что на него опять взобралась кошка.

– Ты можешь полежать здесь всего несколько минут, – предупредила ее Шарлотта и направилась к туалетному столику. Она взяла в руки шляпку и вытащила шпильку, воткнутую в ее зеленый бархат. – Нам с тобой нужно идти в музей. Мне предстоит сегодня большая работа.

– Шарлотта! Это ты?

Она резко повернулась. Дилан проснулся, и, хотя выглядел бледным и изможденным, его глаза горели не от лихорадки.

– Дилан, ну наконец-то! – Она бросила шляпку обратно на туалетный столик и поспешила к нему.

– Где я? – Он уставился на биту для крикета, которая висела перед ним на стене.