Леди греха

– Он не говорил со мной об этом, Шарлотта. Он только признавался, что высоко ценит и уважает тебя. – Он взглянул в сторону дома. Через стекло была видна светловолосая голова Натаниела. – Позволь мне сказать, однако, что любовь проявляется по-разному. Она столь же многогранна, как и человеческая природа. Думаю, это как музыка. Иногда она шумная, громкая, полная контрастов и драмы, но более простые мелодии тоже исполнены смысла. И прелести.

С его стороны было любезно попытаться помочь ей примириться с тем, что текущая громкая драма затмила память о спокойной мелодии. Он не догадывался, что сестра подозревала: Филипп сам знал оглушительную музыку, но с другой женщиной.

Она вытянулась и поцеловала брата в щеку.

– Бьянка, должно быть, заждалась тебя. Нам всем надо поскорее уехать и оставить молодоженов наедине.

Они присоединились к остальным родственникам. С веселым смущением последние участники праздничного события направились к главному входу в дом, где их ожидали кареты.

Данте шагал рядом с ней и Натаниелом, расспрашивая их о городских новостях. Однако когда Натаниел попрощался, Шарлотта пошла с ним, вместо того чтобы проследовать за Данте к экипажу Леклера.

Она села в карету и выглянула из окна. Данте все еще стоял на подъездной аллее, удивленно глядя в ее сторону.

Верджил и Бьянка вышли из дома и прошли мимо него. Все еще озадаченно глядя на карету Натаниела, Данте последовал за ними.

Ветер донес до Шарлотты его жалобу:

– В этой семье я всегда узнаю все последним.

– Ты же был в Леклер-Парке, – сказал Верджил.

– Ты говоришь так, словно я был в Китае. Кто-то из вас мог бы написать. – Дверь экипажа захлопнулась за ним. – Лотта и Найтридж?

– Я боюсь встречи с ним, – призналась Шарлотта той ночью. Они с Натаниелом ужинали в маленькой столовой гостиницы, расположенной недалеко от Хартфорда. Они взяли на ночь две комнаты, причем Натаниел указал вымышленные имена – супружеские.

«Прыгайте со мной». Если она согласится, что это будет означать? Короткую, интенсивную любовную связь или более продолжительный союз?

По дороге сюда она обдумывала идею замужества, воображала ежедневную жизнь с этим незаурядным человеком. Это был бы потрясающий эксперимент, удивительный и загадочный. Но она знала наверняка: это будет отличаться от ее прежней семейной жизни.

– Вам не следует встречаться с Ярдли. Я вам не советую, – сказал он. – Завтра утром мы отправимся в Лондон. Или я могу поговорить с ним один.

Он предлагал ей отступление.

– Не могу согласиться с вами. Это было бы трусостью с моей стороны. Кроме того, я не уверена, что вы откровенно расскажете мне все.

– Вы опасаетесь, что я солгу? – Он так сильно сдвинул брови, что это заметил бы даже зритель в последнем ряду театра.

– Думаю, вы расскажете мне правду, но не всю.

Натаниел демонстративно надулся:

– Я оскорблен.

Шарлотта рассмеялась его актерской выходке:

– Не верю. Именно ваша светлость выберет, какую правду я услышу, Натаниел. Готова поспорить, что уже есть кое-что, о чем вы знаете или подозреваете, но чего я не слышала.

– Никакая правда не была спрятана от вас.

– Только размышления? Актер превратился в человека.

– Я часто размышляю и часто оказываюсь не прав. Подобные размышления привели нас к этой тайне, к моему великому сожалению.

– К несчастью, они не ошибочные.

Воздух стал тяжелым от правды, которую вскрыли эти размышления. То, как у нее сжалось сердце, напомнило ей, что, хотя она больше не чувствовала себя оглушенной и разбитой, потребуется время, прежде чем она перестанет вздрагивать при упоминании о пережитом потрясении.

Его рука лежала на столе совсем рядом. Сильная рука, мужественная и красивая. Один ее вид вызывал воспоминание о том, как он ласкал ее тело и как быстро она подчинялась возбуждающей власти его прикосновений.

В свете лампы его глаза казались темными, а лицо было очень красиво. Теперь Натаниел постоянно смотрел на нее с теплотой, которая так отличалась от провоцирующих насмешек в прошлом. А может быть, совсем не отличалась. Возможно, тепло присутствовало всегда, но она была слишком поглощена собой, чтобы заметить его. Или же слишком трусливой, чтобы рискнуть своим скучным миром перед смятением, в которое ввергал ее этот взгляд.

– После того как будет обнаружена правда прошлого, нам нужно соприкоснуться с правдой настоящего, – заявил он. – Вы многим рискуете, занимаясь этим делом. Я не подарок, но я хотел бы жениться на вас. Мне хотелось бы, чтобы это стало нашим совместным выбором, а не произошло в спешке, если обнаружится, что вы ждете ребенка.

Его речь была спокойной, тихой, слова произносились как бы вскользь. Слуга, стоящий возле камина, никогда не догадался бы, что она содержала предложение и еще нечто гораздо большее.

Она положила свою ладонь на его.

– Я польщена, Натаниел. Правда, польщена. Однако, поскольку ты говоришь серьезно, я обязана сказать тебе: неизвестно, буду ли я когда-нибудь ожидать ребенка.

Натаниел почти не отреагировал на ее слова, но лицо его выразило легкое удивление.

– Он болел большую часть вашего брака, Лотта.