Леденцы

– Угу. Тетка замуж по тем временам поздно вышла, уж за тридцать ей было. А муж, начальник на заводе, к секретарше хотел уйти, девке молодой да ранней, как говорится. А у тетки проблемы были со сном, ночью нормально не спала, а днем могла вырубиться намертво – колодой. Однажды заснула, а девочка – маленькая совсем, трех лет что ли, из квартиры вышла, на лестнице упала и руку сломала. Соседи тетку будили, а та только мычит да глаза таращит. Решили, что пьяная. Ну, мужик и подал на развод, дескать, жена–пьяница, а на суде еще нянечка из детского садика рассказала, что ребенка не забирают вовремя и запах от мамаши алкогольный. Вот вдруг, стерва, к суду вспомнила, а раньше-то молчала. Ясно, на лапу дали, вот и наврала. Ну и тут же история с переломом. Тому сунул, этого подмазал. Вот так и забрал. А через год секретарша от него ушла. К шишке повыше. Так он вовсе уехал из города.

– Как это, будили, а она только мычит?

– Да вот так. Я тетку лет десять назад к врачу водила. Диагноз – сонный паралич. А тогда кому был интерес разбираться?

– И что, больше она дочку и не видела?

– Нет. Тетка ее и не искала: виноватой себя считала. Странная она была. Одиночка. Интроверт, как теперь говорят.

– Ясно. Ну и история. Значит, вы и сами не знаете, что с двоюродной сестрой стало?

– Отчего же. Мама их разыскала. Мы зятю писали, да он не ответил. Тот еще тип, папы римского святее.

– Значит, где-то есть Люба Приходько, которая, может, и не знает, что мать умерла.

– Нет, не Приходько. Тетка фамилию на девичью сменила. Мама-то помнит, как по мужу, а я нет, мне все равно. Как Надя год назад померла, мама снова написала, и снова без ответа. Да и ладно.

Перед ее уходом я набралась-таки смелости и спросила: тот ли это самый диван, на котором…

– Да бог с вами, конечно, нет! Теткину рухлядь выбросили при ремонте, все подчистую. Ничего здесь от старухи не осталось, не думайте. Даже кошку усыпили. Нехорошо, да как подумаешь…

– А кошка была черная?

Короткая пауза, запинка, удивленный взгляд.

– Да, черная. Тощенькая такая хромоножка, тетка ее в мусорном баке нашла и выходила. Ну, пойду я, звоните, если что. До свидания!

На том и расстались.

Вронька явилась поздно. Стоя в темном коридоре, кусая губы от страха, я слушала тихое отчетливое мяуканье за дверью и не решалась отпереть. По ногам тянуло холодом, и я представила, как страшно холодно там, на улице, холодно и голодно. Вздохнув, сняла цепочку. Кошка черной лентой скользнула в щель, боднула мою ногу, обвила хвостом и прямо направилась на кухню, совершенно живая, шелковая, слегка припадая на странно изогнутую левую заднюю лапу.

В начале февраля выбралась в Икею. На работе завелась приятельница из отдела финансов. Вдова с сыном-подростком, веселая такая, ни минуты спокойно не посидит. Гуляли втроем: в парк, в кино. Смеялись. Давно я не смеялась. Захотелось нам накупить чепухи, чего душа пожелает, свечки-вазочки, ну и поехали в субботу. Вернулась веселая, с тяжелой сумкой. Зеркало в прихожую, пара кружек, прихватка, полотенца и постер: черно-белый Амстердам, на мосту девочка в алом платье, яркое веселое пятнышко в черно-белом тумане уходящих вдаль домов и серой воды.

Повесила, села на диван с кофе в новой кружке – любоваться. Клонило в сон, снег штриховал улицу за окном, сумрак наползал из углов. Наверное, я задремала, как же иначе это понять: закрыла на минутку глаза, открыла – и увидела старуху в длинной юбке, в сером пуховом платке на плечах. Сухими, дрожащими пальцами она гладила фигурку девочки в красном.

– Любонька, – шелестел голос, – доценька, донечка, масенька…

Страшно не было. Спокойно, уютно, тепло, немного грустно.

Зазвонил мобильник, я вздрогнула, не понимая, во сне ли это, наяву? Глянула на экран – Катька. Поспешно схватила, крикнула: «Алле!»

– Мам, чего орешь? Я не вовремя?

Я сжимала телефон, гладкий, холодный, такой реальный, и смотрела на старуху, нимало не обращавшую внимания на шум. Она накрыла ладонью девочку на фотографии, и сквозь скрюченные сухие пальцы просвечивало яркое пятно платья. Я не спала, клянусь, я не спала!

– Эй, там, на корабле! Ты вообще со мной, все в порядке?

Сглотнув, я ответила:

– А, э-э, да, задремала тут, а так все хорошо!

– Днем спишь? Болеешь? Температура большая? Мам, а кто за тобой присмотрит? К врачу ходила? А в аптеку?

Беременная Катька стала ужасной паникершей.

– Да не болею я, ездила вот в Икею с подружкой, барахла накупила, устала. У тебя-то как дела? Сделали УЗИ?

– С подружкой? – дочка повеселела. – Это хорошо! Да, сделали, все в порядке, мам, он палец сосет, представляешь? Прямо у меня внутри живет человечек и палец сосет! Врачу надо было ладонь рассмотреть, так он давай меня в живот тыкать. А малявочка недовольный, руку вынул и так ею взмахнул, как папа, когда сердится: «Да делайте, что хотите!»