Леденящая жажда

Что касается последних намеков следователя, то тут он прав — взаимопонимание было полным. Они оба прекрасно понимали, с чем можно сравнить это заведение.

— Не злите меня. Это не в ваших интересах.

— Начинаются угрозы? Вполне в традициях вашей «конторы».

— Это неконструктивно.

— Как вам будет угодно.

— Хорошо, раз уж вы изволили разговориться, повторю мои вопросы еще раз.

Опять! Уже в который раз. В один прекрасный день она его голыми руками задушит, и сил хватит, настолько уже стала невыносимой эта ахинея.

— Я этого не выдержу.

— Потерпите.

— Не надо. Я все помню. Не стоит лишний раз сотрясать воздух.

— Тогда я, пожалуй, послушаю.

— Еще раз повторяю: мне нечего сказать.

— Боитесь оказаться «отработанным материалом»?

— Я действительно не понимаю, о чем идет речь.

У следователя аргументов было немного, и, совершенно очевидно, ему самому порядком надоело переливать из пустого в порожнее.

— Вы же понимаете, что выйдете отсюда только при условии…

— Я уже слышала ваши условия. Что ж, придется придумать какую-нибудь занимательную историю…

— От вас мне нужна только правда.

— Какая правда? О чем вы?

— Хорошо. Вернемся к началу. Почему вы уехали из Советского Союза?

— Я уже не раз говорила об этом.

— Мне нужны конкретные факты, а не ваши эмоции по поводу ограничения свободы и ущемления прав личности.

Последняя фраза окончательно выбила Соню из колеи. И этому человеку хватает наглости иронизировать о правах и свободах! Навалилась безысходность, а навязчивый посетитель продолжал вещать, словно ничего не замечая.

— Ведь были же какие-то конкретные причины, побудившие вас уехать из Советского Союза, а потом покинуть и Швецию, где вам вроде бы жилось вполне вольготно. Мы, кстати, располагаем некоторой информацией о том, где и с кем вы там проживали…

— А это вас совершенно не касается, — вяло буркнула Соня.

— Не нервничайте, никто не собирается лезть в вашу личную жизнь.

— Вы как раз этим и занимаетесь! А что касается причины моего отъезда из Союза, то, если мне не изменяет память, я достаточно подробно изложила их, как только появилась в этой стране в качестве политической беженки.

— Вы уже черт знает сколько времени морочите мне голову! Любому терпению может прийти конец!

Он нервничал, он просто вышел из себя. Это с ним время от времени случалось. Соня в таких случаях не то чтобы радовалась — не тот повод. Просто приятно было сознавать, что не она одна здесь уязвима, что мучитель сам страдает и ему, наверное, тоже хочется поскорее покончить с этим кошмаром.

Он хрустнул пальцами. Принял какое-то решение.

— Вернемся к конкретике. Начнем с еще более раннего периода: вы, как сказано в досье, окончили химический факультет Ленинградского государственного университета?

— Совершенно верно, только как это связано с моим пребыванием здесь?

— Если до вас не доходит, придется помочь. Продолжаем наводящие вопросы. Чем вы занимались после завершения учебы?

— Работала.

— Где именно?

— На панели не стояла, не волнуйтесь.

— Вы можете назвать учреждение, в котором вы работали?

Самое смешное заключалось в том, что этот идиотский разговор повторялся с небольшими вариациями уже черт знает в который раз. И про учебу, и про работу… Это была тактика изматывания. И что за тайну они усмотрели в ее советском прошлом?

— Знаете, мне все это порядком надоело. Сначала кто-то непрестанно следит за мной — может быть, вы знаете, кто и зачем? Потом в моем доме производят обыск, как я понимаю, полицией не санкционированный. Потом взрывается моя машина и гибнет невинный человек…

— Минутку, вы сказали «невинный»! Вы имели в виду — в отличие от вас? Вы чувствуете за собой какую-то вину?

— Я чувствую только то, что мне давят на психику.

— И все же поподробнее.

— У меня есть основания полагать, что вы лучше осведомлены о происшедшем инциденте.

— Я бы такими словами не бросался.

— Угрожаете, да? Так вот, после всего, что свалилось мне на голову, меня сначала запирают в психиатрической клинике, а потом держат в тюрьме как преступницу.

Сонин собеседник будто почувствовал, что перегнул палку, и сменил тактику.

— Мисс Софи, о чем вы? В клинике вас никто не запирал, вам просто пытались помочь. В каком-то смысле тем же самым занимаемся и мы.

— Ничего себе помощь! Вам бы кто-нибудь так помог!

— Не нервничайте, постарайтесь понять меня правильно…

— Для начала я хочу понять, почему у меня нет адвоката, хотя я уже практически полгода нахожусь в тюрьме!

— Это некорректное выражение. Вы находитесь не в тюрьме, а под пристальным наблюдением.

— Значит, это так теперь называется. Значит, застенки КГБ — это тоже «пристальное наблюдение»!

— Не нравятся мне ваши сравнения. Чувствую, сегодня нам не удастся договориться. Я ухожу, но настоятельно советую вам подумать, возможно, освежить память. От этого зависят перспективы вашей будущей жизни.

«Какие тут, к чертовой матери, перспективы?» — подумала Соня. И, как только дверь за следователем захлопнулась, запустила туфлей в стену.

Он еще посмел заикаться о ее якобы небезупречной личной жизни! Она, конечно, не святая, но это не его дело.