Ледащий

В этот раз все чокнулись. К главнокомандующему приблизился адъютант, в руках он держал кожаную папку. Генерал взял ее, раскрыл, прочел и расписался внизу листа предложенной ему ручкой.

— Огласи! — велел, вернув папку адъютанту.

Тот громко стал читать:

— Указ главнокомандующего вооруженными силами республики… Присвоить добровольцу, волхву Несвицкому Николаю Михайловичу чин майора медицинской службы…

— Давай! — кивнул Качура, когда адъютант умолк. Положив на стол папку, тот вытащил погоны из кармана и, подойдя к Несвицкому, пристегнул к его мундиру. Затем прикрепил на воротник эмблемы — змея и чаша, не забыл и кепи волхва. Его украсила кокарда в виде скрещенных автомата и молотка шахтеров. Все это время Николай был в полном охренении от происшедшего.

— Ну! — сказал ему главнокомандующий, когда преображение закончилось. И Николай сообразил. Вскинул руку к кепи.

— Господин главнокомандующий! Майор Несвицкий. Представляюсь по случаю присвоения мне воинского чина майора медицинской службы.

— Молодец! — сказал Качура. — Не забудь Кривицкому представиться, когда приедешь в госпиталь.

— Так он же штатский! — удивился Николай.

— Ну, ходит в штатском, — усмехнулся генерал, — и говорит, что главный врач. На самом деле он начальник госпиталя и полковник медицинской службы. И у врачей чины военные.

«Нихрена себе! — подумал Николай. — Выходит, и Марина офицер?»

На этом их застолье завершилось. Главнокомандующий отвел Несвицкого в сторонку.

— Откуда знаешь про «десятку»? — спросил, понизив голос.

— Ничего не знаю, — пожал плечами Николай.

— Но в песне пел.

— Это про другую часть, — сообразив, ответил Николай. — Песня старая.

— А надо ж как совпало, — задумчиво сказал Качура. — Ладно, ты теперь в погонах и молчать умеешь. Десантно-штурмовые батальоны… Их сформировали десять, сейчас проходят боевое слаживание. По документам проходит как «десятка».

«К наступлению готовятся, — сообразил Несвицкий. — Теперь понятно, почему на оборонительных рубежах воюют возрастные и неопытные ополченцы. Лучших отобрали для прорыва фронта…»

— Понял, господин главнокомандующий.

— Еще раз поздравляю! — сказал Качура. — Служи республике, майор!

На том и распрощались. Водитель внедорожника, ждавший Несвицкого, широко раскрыл глаза, увидав его погоны и кокарду.

— Поздравляю, господин майор! — воскликнул, открывая дверь. — С чином и наградой!

— Спасибо, — Николай кивнул. — Едем в госпиталь…

Внедорожник остановился у знакомого крыльца. Поблагодарив водителя, Несвицкий выбрался наружу и по ступеням пружинисто взбежал к дверям. Открыл их — и оп-па! Холл был полон врачами и медсестрами в накрахмаленных халатах. Впереди стоял с торжественным лицом Кривицкий. «Из резиденции им позвонили и сказали, что я выехал, — понял Николай. — Поэтому собрались». В следующий миг, ударив строевым, он подошел к Кривицкому и бросил руку к кепи.

— Господин полковник! Майор Несвицкий. Представляюсь по случаю присвоения мне воинского чина майора медицинской службы.

— Совместили, значит, — сказал главврач. — Майора дали. Я представлял на капитана.

«Так это не было спонтанно, — догадался Николай. — В мундир заранее переодели… А я-то удивился. Ну, хитрецы! Понятно, что офицер на службе у республики уехать из Царицыно без разрешения не сможет. Закрепили кадра. Ладно, я все равно не собирался…»

— Спасибо, господин полковник!

— Тебе спасибо, — Кривицкий пожал ему руку. — Поздравляю, Николай Михайлович. Господа! — он повернулся к персоналу. — Поздравляю вас. Теперь мы трудимся в одном строю с Георгиевским кавалером. Ура ему!

— Ура! — нестройно закричали медики, и Николая тут же окружили. Жали руку, обнимали, целовали, испачкав в пудре и помаде. Но эту вакханалию прекратила Марина — пробившись к кавалеру в буквальном смысле заслонила его грудью — красивой, к слову.

— Коллеги! — крикнула, перекрывая шум. — Я понимаю, что многим хочется поцеловать героя, но посмотрите, во что вы превратили Георгиевского кавалера! — она чуть отступила в сторону. — Хоть бы губы перед этим не накрасили!

— Не все ж тебе одной с ним целоваться! — раздался чей-то женский голос.

— Зато я не пачкаю его помадой, — фыркнула Марина и повернулась к волхву. — Николай Михайлович, давайте отведу вас к умывальнику. А то у вас сейчас лицо… — она не выдержала и рассмеялась. Следом засмеялись и другие.

В туалете Николай умылся, пригладил волосы и вышел коридор. Марина ожидала там.

— Ну, как теперь? — спросил подругу.

— Отлично, господин майор! — кивнула та и, приглядевшись, сняла волосок с воротника его мундира.

— Кстати, в каком ты чине? — поинтересовался Несвицкий у Марины.

— Капитан, врачи мои — поручики. Но мундиров мы не носим.

— Зря, — сказал Несвицкий. — Я бы посмотрел, — и, перейдя на шепот, добавил: — И прямо в нем бы полюбил. Представляешь: майор и капитан — и где-нибудь на кухне?

— Развратник! — у Марины заалели щеки. — Идем в столовую, там люди заждались.