Сам ответ и тон Феррана таили в себе какую-то загадку, и это сильно встревожило Серваса. Он уже был готов попросить уточнить насчет «кое-кого», но тут в кармане у него зазвонил мобильник.
— Извините, — сказал он и встал.
Звонил Майяр. Голос у него был напряженный.
— Мы получили очень любопытный телефонный звонок. Человек явно старался изменить голос. Просил к телефону вас. Утверждал, что это очень срочно, мол, у него есть информация об убийстве Гримма. Но говорить хотел только с вами. Мы уже не впервые получаем такие звонки. Не знаю, как сказать, но этот мне показался… серьезным. Похоже, что звонивший очень напуган.
— Напуган? — Сервас подскочил. — Как это понимать? Вы уверены?
— Да. Даю руку на отсечение.
— Вы дали ему мой телефон?
— Дал. А что, не надо было?
— Нет, вы все сделали правильно. А его номер засекли?
— Он звонил с мобильного и отсоединился сразу же, как получил ваш номер. Ему пытались звонить, но он сразу отключался.
— Номер идентифицировали?
— Пока нет. Для этого нужно запросить телефонного оператора.
— Попросите Конфьяна или Циглер! У меня нет времени этим заниматься! Объясните им ситуацию. Нам необходимо идентифицировать этого типа. Сделайте сразу!
— Хорошо. Он вам обязательно позвонит, — заметил жандарм.
— А его звонок приняли давно?
— Да пяти минут не прошло.
— Отлично. Скорее всего, он мне уже звонит. Подключите Конфьяна. И Циглер! Может, этот тип и не скажет мне, кто он, но мы должны идентифицировать вызов, пусть и ложный!
Сервас отсоединился. Он весь напрягся как натянутый лук. Что там еще случилось? Кто к нему прорывается? Шаперон? Или еще кто-нибудь? Этот человек очень напуган.
Он боится, что жандармы Сен-Мартена его опознают, и поэтому изменил голос.
— Неприятности? — спросил Ферран.
— Скорее вопросы, — отозвался Сервас с отсутствующим видом. — А может, и ответы.
— Трудная у вас работа.
Сервас не удержался от улыбки и заметил:
— Вы первый учитель, от кого я это слышу.
— Я не сказал, что она почетная.
— Почему же? — Серваса хлестнул подтекст такого заявления.
— Вы состоите на службе у властей.
Серваса охватил гнев, и он резко заявил:
— Есть тысячи мужчин и женщин, которые не имеют никакого отношения к властям, как вы изволили выразиться, и жертвуют семейной жизнью, выходными, сном, наконец, чтобы стать последней преградой, заслоном…
— Варварству, — подсказал Ферран.
— Да, варварству. Вы вольны их ненавидеть, критиковать или презирать, но не можете без них обойтись.
— Точно так же, как не обойтись без учителей, которых тоже ненавидят, критикуют и презирают, — с улыбкой парировал Ферран. — Мы квиты.
— Я хотел бы посмотреть комнату Алисы.
Ферран выпрямил свое длинное загорелое тело, одетое в небеленый лен, и предложил:
— Пойдемте.
Сервас заметил клубки скатавшейся пыли на лестнице и перила, которые давно уже никто не натирал воском. Одинокий мужчина. Как он сам. Как Габриэль Сен-Сир. Как Шаперон. Как Перро… Комната Алисы располагалась высоко, под самой крышей.
— Это здесь, — сказал Ферран, указав на белую дверь с медной ручкой.
— А вы убирались в комнате, выбрасывали что-нибудь после?..
— Мы ничего не трогали.
На этот раз лицо Гаспара Феррана исказила гримаса отчаяния. Он повернулся спиной и стал спускаться вниз. Сервас долго стоял на маленькой площадке третьего этажа, прислушиваясь к звону посуды, доносящемуся из кухни. Над головой горела лампочка. Подняв глаза, он увидел, что оконное стекло запорошено легким, прозрачным снегом. Мартен глубоко вдохнул и вошел.
Его сразу же поразила тишина.
Несомненно, все звуки заглушали падающие снежные хлопья. Но тут стояла особая тишина. Еще холод. В помещении было отключено отопление. Тихая, как могила, заледеневшая комната заставила его содрогнуться. Ведь здесь когда-то жила девочка.