Лечу за мечтой

В мае их часть прилетела в Москву для участия в воздушном параде над Красной площадью. Парад прошел успешно, и вечером летчики были приглашены на спектакль в Большой театр.

В антракте Кочетков увидел среди командиров комдива Хрипина и решил к нему обратиться.

— Хочу стать летчиком-испытателем…

— В час добрый! — улыбнулся Хрипин.

— Понимаете ли, подготовился в Военно-инженерную академию, но меня не отпускают из части…

— Напишите мне рапорт, — ответил Хрипин.

Андрей тут же написал бумагу, и Хрипин сунул ее в карман.

А через некоторое время в часть пришел приказ откомандировать летчика Кочеткова для учебы в академию имени Жуковского.

Учась в академии, Кочетков стремился, где только можно, летать: тренировался в учебной эскадрилье, летал с учениками-спортсменами и передавал им свой опыт в Центральном аэроклубе. К защите диплома ему удалось полетать на нескольких новейших по тому времени боевых самолетах.

В комиссии, принимавшей государственный экзамен, был и Александр Иванович Филин, к тому времени уже начальник НИИ ВВС.

Само собой, Андрей не пропустил момента напомнить Филину о состоявшемся когда-то в Смоленске разговоре.

Филин о разговоре, очевидно, забыл, но не мог отнестись равнодушно к настойчивости и целеустремленности летчика:

— Так… Насколько я понимаю, вы не оставили своего желания стать летчиком-испытателем? — спросил Филин.

…- И я хочу проситься во вверенный вам институт, — продолжил за него Кочетков.

— Хорошо, — резюмировал Филин, — как ваше имя, отчество?

— Андрей Григорьевич…

Филин записал на полях газеты «Правда», которую держал в руке, и, еще раз взглянув на Кочеткова, сказал:

— Я доложу начальнику Военно-Воздушных Сил о вашем желании.

Тогда Андрей, осмелев, попросил еще за троих своих однокурсников, тоже мечтавших попасть в НИИ. Александр Иванович обещал похлопотать и за них.

Когда Андрей поправился окончательно, у него состоялся разговор с Лавочкиным.

Андрей понимал, что аварии выбили его из седла. Он допускал даже мысль: не будет ли фирме в тягость такой невезучий летчик?

Семен Алексеевич принял его тут же и, усадив против себя, с теплым вниманием разглядывал Кочеткова.

— Я к вам, Семен Алексеевич, поговорить о своей дальнейшей летной деятельности… Я понимаю, что неудачи…

Лавочкин перебил его:

— Мы ходатайствуем перед правительством, Андрей Григорьевич, о присвоении вам звания Героя Советского Союза. Что же касается летной работы, одно могу сказать: пока я жив, вы будете у нас на фирме летчиком-испытателем, шеф-пилотом… Даю вам слово.

Лавочкин оказался верен своему слову. В 1958 году Андрею было присвоено звание Героя Советского Союза. И он проработал на фирме Лавочкина до 1960 года.

Летчик-испытатель А. П. Богородский и вратарь Л. И. Яшин.

Мне осталось сказать очень немногое об этой истории.

Третий экземпляр "анаконды"", пока Кочетков лечился, стал испытывать Аркадий Павлович Богородский.

В течение 1958–1959 годов Аркадий сделал на ней много успешных полетов. Но однажды при посадке у него на этом скоростном опытном самолете развалилось колесо. Все же Аркадию удалось удержать самолет от опрокидывания. «Анаконда» промчалась по посадочной, царапая оставшимся диском обода бетон и оставляя за собой снопы искр… Самолет тем не менее не загорелся и остался практически невредимым.

Попутно с испытаниями этого самолета происходили отработки всех систем авиационного и радиотехнического оборудования.

Все эти обширнейшие испытания закончились вполне успешно.

Исследования по созданию истребителя-перехватчика имели для авиапромышленности существенное значение.

Я хотел было на этом и закончить, но одно обстоятельство заставило меня вернуться к теме.

Год назад, весной, вернулся я из командировки, миновал проходную института и тут же заметил портрет в черной рамке… Люди молчаливо толпились возле некролога: АРКАДИЙ ПАВЛОВИЧ БОГОРОДСКИЙ…

В стороне, на перепутье двух тропинок, была вывешена свежая стенгазета, возле нее не было ни души. Я подошел медленно и, пребывая в своих мыслях, стал машинально просматривать броские заголовки. Глаза как-то сами наткнулись на скорбное слово: БОГОРОДСКОМУ…

Первую строчку стиха я перечитал дважды: настолько не мог сразу сосредоточиться… И потом перечитывал и перечитывал стихи и думал: "Что в них особенного?.. Почему я никак не могу отойти от них?.. Пожалуй, искренность, неподдельный плач сердца…"

Мне от слез осеннего дождя

Прятаться сегодня неохота.

На посадку с креном заходя,

Ты упал на землю с самолетом.

Выбран путь геройский — не простой:

Посадить — пусть люди разгадают,

Почему над самой полосой

Сердце самолета замирает?

Родина теряет сыновей,

Сыновей с сердцами Прометея,

Потому и скорбь еще сильней.

Потому и боль еще острее.

Летчик с героической судьбой,

Пусть не удалась тебе посадка.

Жизнью всей и гибелью своей

Ты служил Отчизне без остатка.

      В.В а с я н и н.

8. И еще этюд о героизме