Лебединое крыло

— А ну, уходи! — заорал на него мальчишка. — Я первый поймал ее, на лету поймал, а сейчас и твой годовалый Васек справится.

— Ну, ты… потише. Видали мы таких! — процедил сквозь зубы Женька, выпутывая девчонку из петли, и вдруг улыбнулся и похлопал ее по плечу, — А олень ты хороший! Ноги быстрые, и рога красивые… Ветер, а не олень!

— Ну? — обрадовалась Ленка.

— Точно. — Женька немного помолчал, потом спросил: — Согрелась?

— Еще как! — засмеялась девчонка. — Бежим опять купаться.

И «олени с пастухами» поскакали к озеру.

Так Ленка стала жить в стойбище. Она ездила с дядей Ипатом в стадо, прихлопывала в знойные дни деревянной лопаточкой оводов, которые беспокоили оленей, участвовала в ребячьей экспедиции по розыску волчьих нор. Незаметно летели дни, и вот однажды она сказала ребятам:

— Ну, мне пора. Уезжаю.

И через полчаса дядя Ипат повез ее на нартах к Печоре, откуда она должна была на пароходе уехать в свой город. Она опять была в малице и долго махала ребятам рукой, пока упряжка не скрылась за сопкой.

Женька смотрел на голую, опустевшую сопку и думал, что уехала она совсем напрасно. Жила бы здесь всегда…

Утром ему показалось в стойбище пустынно и скучно. Не звенел больше ее голос, не раздавался ее смех и визг, Женька нигде не мог найти места. Оленина не казалась ему такой вкусной, чай — таким сладким. Он ел, пил и думал о другом. Мальчик с поцарапанным носом встретил его горестным взглядом и, ковыряя ножом землю, спросил:

— Ты что?

— Ничего, — ответил Женька. — А ты что?

— И я ничего, — ответил поцарапанный нос и протяжно вздохнул.

Шли дни, и острота грусти стала сглаживаться и забываться, острота грусти по девчонке, которая ныряла в ледяном озере, ездила в шторм на пароходе, увидела в грязных, истрепанных перьях белоснежное лебединое крыло, была плохим пастухом, но отличным оленем. Уехала она. Уехала. Но после себя оставила она Женьке пахучие тундровые цветы, ликующе-синее звонкое небо над стойбищем и глубокие, задумчивые глаза озер — красоту и величие мира.