Лебеди в неволе (СИ)

- Надо же выжили. Прямо как крысы, - произнёс нойон, с силой хватая девчонку за подбородок, от чего она вскрикнула.

Твердимир ловил на себе взгляды своих людей, готовых по любому сигналу броситься на монголов, но допустить этого не мог, так как поступок этот сулил череду трагических событий, в которой смерть его сотни была бы самым приемлемым вариантом.

- Это же дети Мингиян, отпусти их, - легко оттолкнув мальчишку себе за спину, сказал сотник.

Глаза монгола налились кровью, и он бросил злобный взгляд на говорившего.

- Дети?! Это не дети это жители города, который не покорился воле Могущественного Батыя, любимого внука Великого Чингисхана!

Нойон, брызгая слюной, слетел с седла и пинком ноги отбросил девочку под ноги своего коня.

- Закон гласит, что все в мятежном городе должны сдохнуть! Сдохнуть, ты слышишь!

Причина гнева кочевника была известна сотнику. Он знал, что после его отказа казнить мадьяр, Мингиян попал в немилость к Батыю, так как лично поручился за русичей и хотел добиться для Твердимира генеральского чина. Ведь иметь своего карманного генерала всегда полезно. Рискуя вызвать гнев монгола, сотник перебил его:

- Я знаю закон, но может мы, как-нибудь решим этот вопрос уважаемый ...

Это ещё больше разозлило нойона. Лицо его пошло пятнами, а косичка затряслась в такт выбрасываемым в воздух словам:

- Заткнись, заткнись!! Ты ничего не можешь сделать для меня! Уже поздно!

Обернувшись к одному из своих людей замершему за спиной, Мингиян перевёл дыхание, немного успокоившись, и указывая на детей, приказал:

- Щенку перерезать горло, а девчонку я заберу с собой, - плотоядно улыбнувшись, он добавил. - Поживёт ещё немного.

Рука Твердимира самостоятельно легла на рукоять меча висевшего на поясе. Где-то позади раздался шорох извлекаемых из ножен мечей и скрип натягиваемой тетивы. В ответ монголы в свою очередь ощетинились копьями, саблями и стрелами.

В наряжённой тишине вот-вот готовой сорваться в кровопролитную схватку раздался смех предводителя кочевников. Мингиян смеялся громко, надрывно похлопывая себя ладонями по бёдрам. Отсмеявшись, он жестом приказал своим людям опустить оружие.

- Они нас лишь пугают, успокойтесь. Лебеди они верные. Они держат слово. Всегда. Никто из них не захочет, чтобы кишки их матерей, сестёр и дочерей намотали на колёса телег монгольской армии.

Нехотя Твердимир убрал руку с рукояти меча, зная, что за спиной его дружинники делают то же самое.

В этот момент мальчишка, будто поняв, что его судьба предрешена, упал на колени перед сестрой и, зажмурившись, крепко обнял её.

- Прощай сестрица.

Эти слова, сказанные на родном им языке, заставили абсолютно всех русичей направить оружие на монголов. Крив возникший из-за спины, утянул детей за собой за ряды воинов замерших позади сотника.

Некоторое время Мингиян смотрел на окружившую его отряд цепочку русских дружинников. Улыбка сползла с его лица, а на лбу выступили капли пота. Он знал, на что способны эти северяне, ведь не зря же он пытался быть их покровителем.

- Твердимир это очень плохая идея. Ты же знаешь, что будет? Я помню, как во Владимире тебя провожала твоя старая мать и младшая сестра.

Обращаясь к сотнику, нойон одной рукой вцепился в рукоять палаша, а другой с остервенением теребил свою косу.

- Я хорошо помню, как женщина тянула к тебе свои худые руки. Неужели ты обречёшь её на смерть?

Полторы сотни человек замерли напротив друг друга посредине мёртвого, осквернённого города. Полторы сотни мужчин готовых вцепиться в противника и рвать его на части до победного конца. Будто мало смертей увидели эти улицы.

Чувствуя сомнения в поведении Твердимира, но не правильно истолковав их, Мингиян прокричал:

- Разве вы захотите обречь своих родных на смерть! Одумайтесь! Чтобы они сказали?!

Прямо перед глазами сотника встала старушка мать и сестра, так рано ставшая вдовой, жена Крива, покрывавшая его лицо прощальными поцелуями и ещё много много сцен расставания, которые он запомнил навсегда.

- А чтобы они сказали, узнав, что мы обрекли на смерть двух невинных детей?! А?

Ш-ш-шух! - меч Твердимира вылетел из ножен и описав дугу отсёк голову Мингияна, который в последний момент понял, что его ожидает.

Два десятка монголов рухнули с лошадей пронзённые арбалетными болтами, а последовавшая затем кровопролитная схватка, длившаяся не более пяти минут привела к полному уничтожению кочевников. Русичи были отличными воинами, и в подобных сражениях им не было равных, монголы же, привыкшие биться в седле и в чистом поле, были обречены с самого начала. К тому же численное преимущество было на стороне дружинников.

Вытирая меч о плащ убитого кочевника Твердимир взглянул на подошедшего Крива.

- Сколько наших полегло?

- Бог миловал сотник, - снова хитро прищурился десятник. - Убитых нет. Дюжина раненых и то легко.

Убрав клинок в ножны, Твердимир, снял пояс с мечом и бессильно опустился на кусок разрушенной стены. Тяжело вздохнув, он пристально взглянул на Крива.

- Мы давно знакомы с тобой. Как считаешь, правильное ли я принял решение?

Облокотившись на ограду вытоптанного монголами сада, воин ответил: