Льды возвращаются (Иллюстрации Ю. Макарова)

Машина рванулась с места.

— Развернусь за углом! — крикнул водитель.

— Стоп!- раздался срывающийся голос рыжего сенатора,бежавшего по тротуару.

Затрещала очередь автомата.

— Это же наш!-горячился детина.- Мы захватили шикарное авто, клянусь потрохами. Там наш сидит.

— Наш?-переспросил Майкл Никсон.-Дуралей! Этот «наш»- мой кузен, пройдоха Джордж Никсон! Вырвал вещественное доказательство. Но я увидел его гнусную рожу, знаю теперь, с кем мы имеем дело.

— С марсианами?

— Нет. С Рипплайнами.

— Ясно,- отозвался рабочий.

Я восхищался подвигом босса…

И я понимаю, почему через неделю он стал владельцем газетного треста «Ньюс энд ньюс», а молодой Ральф Рипплайн «уехал в Европу лечиться»…

Вооруженное столкновение в Ньюарке явилось законным поводом для введения туда войск и объявления военного положения, в связи с чем рабочие завода по закону Скотта обязаны были возобновить работу.

Славный Рыжий Майк, коммунистический сенатор Майкл Никсон, за руководство вооруженным восстанием на основании закона Меллона специальным решением сената был лишен депутатской неприкосновенности и заключен в тюрьму.

Мистер Ральф Рипплайн, вернувшись из Европы, как известно, присутствовал на похоронах своего отца Джона Рипплайна и встал во главе могучего концерна, заняв также место в Особом комитете промышленников.

Он уже больше не бегал в маскарадном костюме под пулями бастующих рабочих своего завода. Он научился разговаривать с самим Большим Беном, вызывая его к себе на беседу.

И у такого человека запросто бывал мой босс!

Босс доверял мне и готов был направить меня в Африку, где я мог сделать настоящий бизнес.

Так сплелись наши с ним карьеры.

Глава седьмая ЭЛЛЕН

Когда наутро после веселья с Эллен и боссом я явился в редакцию,голова моя трещала и во рту было ощущение нечищеного зверинца.

Меня вызвал Малыш.

Он был бодр, энергичен, подвижен, и его не сонные сегодня глаза смотрели насмешливо.

Я пожалел, что не поднял спозаранку дока.

— Хэлло,Рой,- сказал босс.- Четыре дня отпуска- славному парню. Летите со своей шикарной девушкой на Лонг-бич, в Майами или Калифорнию.

— О'кэй,- сказал я.-Мы поедем с Эллен на ферму к отцу.

Босс расхохотался:

— Всякая истинно деловая женщина на ее месте послала бы такую деревенщину, как вы,к отцу на ферму и обратила бы внимание,скажем, на меня. Но мы друзья. Возьмите чек.

Босс был просто очарователен.

Клянусь джином, я не надеялся, что Эллен согласится. Никогда нельзя было сказать наперед, как она поступит. А она свистнула, подмигнула мне: «О'кэй» — и собралась в одну минуту.

Ее аристократический предок,в присутствии которого она была почти чопорной, как классная дама, неодобрительно смотрел на меня из-под великолепных бровей царедворца.

Через полчаса мы переправляли наш автомобиль на пароме, древнейшем из всех суденышек, когда-либо плававших по мореподобному Хедсон-риверу. Ноев ковчег, модернизированный двумя тоненькими трубами раннего геологического периода!

Эллен стояла, перегнувшись через перила, и смотрела в воду. Там отражались: небо, облака и след реактивного самолета.

— В чем красота?- сказала она, может быть, мне, а может быть, себе…

Я благоразумно промолчал.

— Почему красиво небо? Почему красива вода? Почему вообще красив простор? Вы не думали об этом, Рой? Почему женскую красоту осмеливаются измерять с портновским сантиметром в руках? Вероятно, красиво то, что неизмеримо и недосягаемо… Совершенной красоты, как и полного счастья, нельзя достигнуть.

Я посмотрел на Эллен и подумал, что если стоишь рядом с Эллен Сэхевс, то расстояние до совершенства и умопомрачительного счастья, пожалуй,измеряется дюймами. Я постарался высказать эту сверкающую мысль пояснее, но Эллен не рассмеялась.Она была в мечтательном настроении.Предложить ей выпить стаканчик в такую минуту было рискованно.

А потом мы мчались по бетонному шоссе. У меня был открытый кар. Эллен пожелала наклонить лобовое стекло, чтобы ветер завладел ее волосами. Он сделал это с ветреной бесцеремонностью, о чем я с приличествующей ревностью счел необходимым заметить, но она опять не рассмеялась.

— Послушайте, Рой. Вам не кажется, что эти скучные плакаты с рекламой «Кока-кола», сигарет «Кэмел» и зубной пасты «Жемчуг» оскорбляют природу?

— Я не думал, мэм, что природа способна оскорбиться, как старая леди.

— Эх, Рой! Неужели вы парень только за стойкой!

Решительно мне сегодня не везло. А она продолжала:

— Иногда я завидую индейцам из резерваций, живущим в вигвамах.

— Там нет газа, ванн и клозетов.

— Молчите. Я хотела бы сейчас скакать верхом на мустанге, а не кататься по этой застывшей блевотине бетономешалок.

Бррр! Вот такой она была всегда! Хоть кого словом перешибет!

Я сказал, что мы будем проезжать мимо одной индейской резервации. Можно сделать небольшой крюк.

Навстречу летели бензозаправочные станции крикливых раскрасок ненавидящих друг друга фирм.Парни в форменных комбинезонах по обязанности переругивались с конкурентами через дорогу и тщетно зазывали проезжих.