Льды возвращаются

— Во-первых, у вас очень постная физиономия. Потом от вас пахнет чем-то неуловимым, специфическим. Наконец, пиджак ваш помят чуточку больше, чем считается шикарно… А на рукаве даже пятно! И вместе с тем вы свежи, как только что сорванный обезьяной банан. Ну, и есть еще кое-что… Но не будем хвастаться наблюдательностью.

Эллен всегда меня удивляла. Ей только и недоставало навыков детектива. Я счел это за утонченное кокетство и оказал, что могу пить хоть всю ночь.

— О’кэй! — сказала Эллен. — Я не люблю веселиться всухую.

Я напомнил о серьезном разговоре, но она раосмеялась. Однажо вдруг сразу переменилась и сказала, что ей тоже нужно мне сказать что-то очень серьезное.

Мы начали обход заведений. Начали с кафетерия, где пили только молоко, стоя около высоких, как стойки, столиков.

Я рассказал ей о дневнике и о пекле.

— Нам придется, пожалуй, расстаться, — промямлил я.

— Я хотела сказать вам то же самое, милый Рой. Я даже рассчитывала как следует кутнуть с вами по этому поводу.

Потом мы поехали куда-то на окраину Нью-Йорка и попали во второразрядную таверну. Мы сидели на высоких табуретах у стойки, пили все, что нам наливала развязная буфетчица с медными кольцами в ушах, и разговаривали:

— Это очень здорово, Рой, увидеться в последний раз!

— Почему в последний? — запротестовал я.

— Не мешайте! Я хочу так думать. Может быть, вам будет выгоднее, чтобы я так думала.

Она уже много выпила, но на эту чертову девушку, кажется, никакой алкоголь не действовал.

— Я хочу успеть жениться на вас, Эллен, — выпалил я.

Она расхохоталась. Случайные посетители за стойкой и у столиков обернулись. Она продолжала смеяться.

— Чокнемся, отарина! — сказала она мне. — Я никогда не слыхала, чтобы за стойкой делали предложение.

— Но нет больше времени, Эллен, — попытался я оправдаться.

— Время еще есть, — загадочно сказала она. — Мы будем кутить всю ночь.

И мы кутили, черт возьми! Она, кажется, поставила себе целью объехать все веселые места города за одну ночь. Я уже не могу припомнить, где мы только не побывали. Но ночной клуб я помню отчетливо. Нас туда не хотели пускать. Я не был членом этого клуба избранных. Однако Эллен настаивала, она начала скандалить в вестибюле. Выбежал распорядитель в смокинге с безукоризненным пробором и плоским лицом. За ним двигался детина следующей после моей весовой категории, но я не отступил и на шаг.

И вдруг я услышал знаковый голос:

— Это мои гости, джентльмены!

Босс, сам миотер Никсон!

Глаза его не казались, как обычно, сонными. Жадные, они жгли. Он нарочно прятал их всегда! Он вышел из зала, почуяв нюхом газетчика скандал, и узнал меня.

— Хэлло, девочка! — сказал он, беря меня и Эллен под руки и слегка повисая на моем локте. — Это я сказал Рою, чтобы он поторопился с женитьбой. Вы справляете свадьбу?

— Ничуть, — сказала Эллен. — Я просто хочу танцевать.

О, великий док! Его снадобью я обязан тем, что держался еще на ногах, нет, не только держался…

Мы с Эллен сплясали. Тысяча дьяволов и одна ведьма! Вот это был пляс! Нам могли бы позавидовать черные бесовки африканских джунглей, краснокожие воины у победного костра, исполнительницы танца живота с тихоокеанских островов и исступленные фанатики шествия Шахсей-Вахсей мусульман-шиитов… Всем было далеко до нас!

Все вокруг стонало, визжало, выло. Нервы были обнажены, и нужно было кричать от боли, ужаса и исступления при каждом прикосновении к ним. Она бросалась ко мне с расширенными, кричащими глазами…

Мы крутились, мы отталкивали друг друга, мы бросались в объятья и отскакивали, чтобы через секунду-другую снова ловить друг друга… Бешеный пляс! Злоба предков, проклятье потомков, наваждение!

Босс развозил нас по домам в своей машине. У меня хватило ума не позволить ему отвезти сначала меня. Он долго смеялся и говорил, что мне нужно стать бизнесменом.

Босс убеждал Эллен выйти за меня замуж. Она только хохотала в ответ и говорила загадочные слова. Босс целовал ее руки. Я, кажется, повысил тон, но мы с ним быстро помирились.

Эллен вышла из машины и стояла на тротуаре, даже не пошатываясь. Она была удивительной девушкой. Настоящая американка! Она создана для Голливуда.

Босс сказал, что купит мне киностудию, чтобы Эллен снималась в боевиках, которые он для нее закажет.

Я согласился. Но мы оба ничего не понимали в Эллен, ровным счетом ничего!

Он повез меня куда-то еще пить. Мы с ним побратались, резали себе осколками бокалов руки и смешивали с вином капли крови.

Он сказал, что приближает меня к себе. А я знал, что он далеко пойдет.

Но в ту ночь даже я не подозревал, как высоко он поднимется, до чего дотянется!

До самого солнца!

Эти строки я вписал много позже, а тогда… тогда мне оставалось одно — не отставать!

Глава шестая «МАРСИАНСКАЯ НОЧЬ»

Итак, совершенно откровенно, интимно, правдиво, только для самого себя!..

Как это ни странно, но карьеры моя и босса начались одновременно, со знаменитой ньюаркской ночи, сделавшей меня журналистом, а босса мистера Джорджа Никсона, сотрудника одной из второстепенных нью-йоркских газет, — владельцем газетного треста «Ньюс энд ньюс».