Льды Ктулху

Василий, взяв один револьвер правой, а второй левой рукой, решительно встал и направился к аэроплану. Еще немного, и он оказался на поляне. Возле аэроплана возилось несколько японцев в хаки. Еще трое: офицер, его помощник и человек в штатском. Размышлять было некогда. Размашисто шагая в сторону разбитого аэроплана, Василий сложил руки крестом на груди, как учил его в далеком восемнадцатом батька Григорий, и начал палить с обеих рук, перемежая выстрелы. Револьверные пули ложились веером. Клацали автоматически взводящие собачки. А Василий считал. У него было двенадцать выстрелов, и он должен был уложиться. Раз… Два… Две первые пули мимо. Потом двое солдат возле разбитой кабины сразу ткнулись лицом в землю… Пять… Шесть… Одна из пуль задела офицера. Он еще только начал доставать свой пистолет из кобуры, как красная дырка появилась у него посреди лба — это из-за спины Василия пальнул Илья. Загремели выстрелы с другой стороны самолета… Семь… Восемь… Пули засвистели вокруг. Кто-то из «самураев» открыл ответный огонь. Девять… Третий японец у кабины свалился мертвой грудой на своих погибших товарищей… Десять… Одиннадцать… Двенадцать… Тот солдат, что стоял рядом с офицером, покачнулся и выронил винтовку.

Уходя от вражеских пуль, Василий, словно опытный пловец, нырнул головой вперед, отбросив в сторону бесполезные теперь револьверы. Сделав кувырок через голову, он перекатился и оказался рядом с мертвым японским офицером.

Илья еще палил, но и у него вот-вот должны были кончиться патроны. А времени перезаряжать не было.

Василий потянулся за пистолетом японского офицера, но тут из кустов с винтовкой наперевес выскочил японец. Огромными прыжками он помчался вперед, целя штыком в Василия. Тот крутанулся на спине и, подобрав ноги, встретил противника ударом в живот.

В тот же мог его пальцы нащупали рукоять пистолета. Выдернув его из кобуры мертвого офицера, Василий инстинктивным движением большего пальца сбросил предохранитель и всадил три пули в японского солдата, все еще пытавшегося достать его штыком.

И тут Василий осознал, что на «поле боя» воцарилась тишина.

— Эй, есть кто живой? — позвал он.

— У меня все в порядке, — издалека раздался голос Федота, а потом откуда-то сзади донеслось сдавленное:

— Помогите!

— Илья? — позвал Василий неспешно поднимаясь на ноги и с опаской оглядываясь. Враг мог ведь и затаиться, выжидая удобного случая и перезаряжая оружие. Однако никакого нападения не последовало.

Одним прыжком Василий добрался до того места, где бросил разряженные револьверы, и, не выпуская из руки пистолет японского офицера, подобрал один из них. Крутанув барабан, он высыпал гильзы в мох и, привычным движением заткнув револьвер за ремень, начал одной рукой перезаряжать его, ни на секунду не опуская пистолета. Как только револьвер был перезаряжен, Василий отшвырнул в сторону японский пистолет, словно это была ядовитая змея, и точно так же, одной рукой, перезарядил второй.

После этого он вновь позвал:

— Илья?

В ответ он из-за кустов услышал стон.

Осторожно, поводя из стороны в сторону дулами револьверов, Василий раздвинул заросли. Илья лежал на спине, зажимая руками живот.

— Ты как? — спросил Василий, хотя и так все было видно. Гимнастерка пропиталась кровью. Глаза у комсорга казались бешеными, выпученными. Капелька крови застыла в уголке рта.

— Я… Меня достали… — только и смог проговорить он.

Неожиданно кусты справа от Василия разошлись. Тот, резко крутанувшись, вскинул револьверы, но из-за кустов появился не японец, а Федот.

— Что тут у вас?

— Похоже, комсорга задело сильно.

Федот нагнулся, приподнял руки Ильи и какое-то время смотрел на дыру в гимнастерке.

— Не пуля, штык, — наконец с тяжким вздохом произнес он. А потом отвернулся.

Василий все понял без слов. Илья был не жилец. Запустив руку в наплечный мешок, Василий выудил флягу и, свинтив крышку, поднес ее горлышко к губам Ильи.

— Выпей, полегчает.

Тот на мгновение напрягся, подавшись вперед, а потом, хлебнув «балтийского пунша» — неразбавленного спирта с кокаином, повалился на мох, ловя ртом воздух. Лицо его стало белым, как старая кость, веснушки исчезли, а рыжие волосы смотрелись, словно клок приклеенной пакли.

— Вот так-то лучше будет, — пробормотал Василий. Он верил в лечебные свойства напитка, изобретенного в далеком семнадцатом революционными матросами Петрограда. Потом он повернулся к Федоту. — Что с японцами?

— Похоже, мы их всех порешили, — ответил лесовик. Судя по всему, это какой-то патруль был. Вот только что они так далеко на нашей земле делали?

— То же, что и мы, — вздохнул Василий. — Аэроплан искали. Ладно, пойдем, посмотрим, что там, — он поднялся на ноги, но прежде вложил открытую флягу с «балтийским пуншем» в руку Илье. — А ты пей… Пей… Легче будет… Ты лежи тут пока, мы сейчас вернемся, — и вслед за Федотом двинулся назад, в сторону разбитого аэроплана.

Стоило им отойти на несколько шагов, как Федот тут же приглушенным голосом, почти шепотом спросил:

— Что с ним делать станем? Он не жилец. Видел я такие раны в японскую…