Лазутчик

Я сдалась. Конечно, машины и станки облегчили нам жизнь. Это во мне дурацкий романтик расклеился, решил старину вспомнить, которую, как права Фрида Анатольевна, я и не видела по-настоящему.

Мы с ней попили чая, я переоделась и пошла к Татьяне. Жар спал, редкие облака плыли по небу лениво, а может, не плыли вовсе, а висели, не двигаясь. Я вздрагивала от всякого шороха. Мне везде мерещился мохнатый Лазутчик, выпрыгивающий из своего убежища. Вот насколько ловко русский народ подметил, что пуганая ворона куста боится. Это про меня! Потому что, завернув на Татьянину улицу, я отпрыгнула с визгом метра на полтора от большого лопуха, который качнулся так некстати.

Татьяна домой ещё не вернулась. Сакатов исписал несколько листков в блокноте, из чего я сделала вывод, что он не зря провёл время. Я ему рассказала про свою встречу с Лазутчиком. Он как-то вяло отреагировал на это, и я спросила:

— Ты что такой варёный? Ты ел?

— Ел. Знаешь, что-то мне ситуация с Лазутчиком всё меньше нравится.

— Так не только тебе, она всем нам не нравится.

— Нет, не в том смысле. Его конкретно на это место посадили. Именно в деревне Лепихино. Именно здесь, а не в другой деревне, не в Пышме, не в Четкарино, не в Тимофеево. Даже объявление подсунули Людмиле Терентьевне, про дом именно в этой деревне. Хотя во всех вокруг деревнях тоже продаются дома. Тебя это не настораживает?

— Ты сейчас мне это сказал, и меня сразу насторожило. Только не пойму, что здесь особенного. Деревня, как деревня.

— Да, деревня обыкновенная. Но за пять лет, Оля, за пять лет, именно сюда, Фёдор Викторович с Назой запланировали переезд Людмилы Терентьевны. Я посмотрел разные отчёты, геологические, геодезические, ничего суперординарного, абсолютно.

— А просто ординарное есть, не супер? — Спросила я — Может какой — нибудь фон зашкаливает?

— Господи, Оля, какой фон зашкаливает? Фон капусты на грядках?

— А если внизу кладовая подземная находится?

— Ну и что, а зачем его — то высаживать именно здесь? Он и так бы отыскал любую кладовую. Он же хранитель.

— Надо задержать Нелинского Фёдора Викторовича, и у него всё узнать. Странно, что он всё ещё не в деревне. Задание не выполнено Ритой, медальон она не прикрепила к башке Лазутчика, а Фёдор Викторович даже не обеспокоился этим. Хотя, когда зерно взошло, он сразу же почувствовал. Странно, да?

— А может он боится и прячется? Эта Наза не любит шутить! У нас, Оля, один выход, это поймать Лазутчика и держать его. И ещё, про знак Сварога. Меня, конечно, Маслов высмеял, когда я спросил про знак Сварога. Но зато сказал одну вещь. У них в институте лаборант работает, который приехал из небольшого городка Новотроицка, это на севере Новосибирской области. Так вот, он привёз с собой железную восьмёрку. Это лента, выкованная в кузнице его дедом, в форме восьмёрки. А на ней печать стоит его деда, буквы "К" и "А". Так вот, эту восьмёрку никто не может ни разогнуть, ни перековать. Как заговорённая. Они в лаборатории ради смеха нагрели её, чтобы доказать, что наука не верит в суеверия. Так нет! Она не плавится при температуре 1539 градусов! И под прессом не сжимается! Они стали изучать её состав. Сделала восьмёрка, из, так называемого, болотного железа. Это железо самого плохого качества. Они так и эдак с этой восьмёркой, а она ни на миллиметр от своих первоначальных контуров не отклонилась. Они спрашивают лаборанта, а в чём секрет. Лаборант и говорит им, что дед всегда говорил, что без богов металлургу и кузнецу работать нельзя. Работа — как молитва. И подготовка к работе должна быть, как к молитве. А это значит, что должно быть абсолютное воздержание от горячительного, от мяса, от жены. Это первое. И второе. Должен чистый приступать к работе, и сам чистый и одежда чистая. Третье. Над наковальней должно быть изображение Сварога, благословляющего любую работу. И последнее — это клеймо. Опять клеймо! Вот Маслов и говорит мне, мы не верим в это, понимаем, что это предрассудки, но восьмёрка эта треклятая, у нас на самом видном месте висит.

— Так он верит в силу печати Сварога или нет? — Уточнила я.

— Да чёрт его поймёт! Я понимаю, что в силу своей должности, вроде не должен верить. Но ведь честно мне рассказал про восьмёрку! Получается, что больше верит, чем не верит.

В окно я увидела, как к дому подъехал Уазик. В кузове его стояла ржавая железная клетка. Мы с Сакатовым вышли посмотреть на неё.

— Не очень-то надёжная! — Сакатов подёргал за прутья — Оля его видела, говорит, что клыки, как у акулы. Перекусит, нечего делать!

— Правда? Ну и как тебе он? — Иван занёс клетку во двор, потом принёс ящик с инструментами — Напугал?

— Ещё как! — Я рассказала ему о своей незабываемой встрече с Лазутчиком.

Иван, пока слушал меня, набил бруски по верхнему и нижнему контуру клетки, и вколотил металлические острые клинья между прутьями. Клетка приобрела зловещий вид. Будто мы собрались ловить ведьм, и тут же в клетке их четвертовать.

— Выглядит серьёзно! — Одобряюще кивнул Сакатов — А как его схватить и затащить сюда? Добровольно он не залезет.