Лазоревый шторм

Предводитель призраков протянул руку к ней. Садира почувствовала, как ее стилет выскользнул из ножен. Она дернулась схватить его, но опоздала и стилет полетел прямо к руке призрака, успокоившись только на его металлической ладони.

– Я верю, что это оружие принадлежало когда-то матери Агиса, – сказал тот, поднимая руку вверх. Ему не пришлось особенно напрягать голос, так как ураган уже почти выдохся.

Садира недовольно нахмурилась и остановилась в дюжине шагов от призраков, все еще сжимая в руке крошечный железный молоток. Хотя и заинтригованная загадочным поведением призрака, волшебница не так интересовалась тем, что он делает, сколько выбором своей новой атаки. Судя по ее телу, энергии в нем было максимум на одно заклинание. Если она собирается уйти отсюда живой, она должна выбрать что-либо хорошее.

– Какое тебе дело, кому он принадлежал? – грубо спросила она.

– Увидишь.

Жемчужное облачко тумана закружилось вокруг кинжала, сгущаясь в лицо симпатичного мужчины, с правильными чертами лица, аристократическим носом и длинными черными волосами, разделенными в центре единственной белой прядью. Остальные части его тела появились ниже кинжала, и вскоре он полностью стоял перед Садирой, его мускулистые руки безвольно свисали вдоль туловища, а плечи безвольно свисали вперед.

Мгновенно забыв о своем заклинании, Садира выдохнула, – Агис!

Аристократ нибего не сказал, зрачки его глаз оставались пустыми и равнодушными.

– Не беспокойся, он еще жив, – сказал призрак чересчур уверенным голосом. – Серость частенько вводит в заблуждение, показывая духов еще живых людей.

Сердце Садиры сжала ледяная рука отчаяния. Призрак врет. Дух Агиса сгустился из Серости, проклятый призрак не притащил его сюда. Если бы аристократ на самом деле пришел из Атхаса, он возник бы сразу, а не по частям.

Призрак врал дальше:

– Твой муж высоко ценил оружие своей матери. Я воспользовался этим кинжалом, чтобы позвать его дух из Самараха.

На какое-то мгновение Садира застыла, не в силах даже пошевелиться. Затем она вскрикнула и едва удержалась на ногах, все ее тело печально содрогнулось. Самарах. Она повторяла это слово опять и опять. Единственное слово подтвердило ее худшие страхи. Призраки нашли Агиса, а может это сделал Борс, и они убили его. Все, что осталось от ее мужа, – приведение с пустыми глазами, вызванное рыцарем-призраком, дух, который не помнит даже свое собственное имя.

– А теперь иди вниз, – сказал предводитель. – Иди в Серость, или я заберу жизнь твоего мужа.

– Ну и бери! – заорала Садира. Она внезапно почувствовала как грудь стеснило, щеки запылали. – Зачем он мне такой?

Слова едва успели слететь с ее губ, а волшебнице уже стало стыдно. Она не могла сказать такое. Это сказала какая-то другая женщина, слабая, безвольная, которая не любила по-настоящему своего мужа.

Садира знала, что она должна чувствовать вину за смерть Агиса, переживать за то дело, которое им еще предстоит. Быть может Борс уже завладел Черной Линзой, и теперь у нее и ее товарищей нет защиты от него, величайшего мастера Пути. Она должна была подумать о юном Ркарде, в красных глазах которого сверкала убежденность в своей великой судьбе, сразиться с чудовищем, убившим Агиса и миллионы других. Она должна была подумать о том, что Борс теперь придет и убьет ее, Ркарда и всех остальных, разорит Тир и убъет всех его жителей, а потом, очень скоро, только огромная свалка мусора останется там, где был величайший свободный город Атхаса.

Но Садира не могла думать об этом и не чувствовала ничего, кроме злости, страшной злости на своего мужа, который отправился на поиски Тихиана и умер так далеко от нее.

Магнус внезапно перестал петь, и глубокая, сверхъестественная тишина окутала башню. Призраки бросали нервные взгляды назад, на минарет, где первая розовая ленточка появилась в небе между двумя крутящимися вихрями. Предводитель призраков призывно махнул рукой своим товарищам, потом начал спускаться вниз, по ступенькам, толкая дух Агиса перед собой. Другие призраки последовали за ним, окружая Садиру и отрезая ее от ворот.

Голос Магнуса загрохотал с неба. – Садира, ты почти вышла! – крикнул он. – Помоги мне, пой!

Предводитель взглянул наверх, как если бы его аметистовые глаза могли видеть слова, прогремевшие из неба, потом остановился в двух шагах от Садиры. – Молчи! – приказал он. – Время пришло. Ты должна решить – жить Агису или нет.

Волшебница открыла рот и запела, ее мысли крутились вокруг маленького железного молотка, который она по-прежнему держала в руке.

Предводитель отступил назад, отдернув руку с кинжалом от Агиса. Дух аристократа последний раз взглянул на Садиру, его рот наполовину открылся, брови печально изогнулись, и он растаял облачком тумана.

Садира перестала петь, и с силой бросила свой молоток мимо головы предводителя, выкрикивая заклинание. Оружие со страшным шумом ударилось в следующего призрака, тот полетел на землю, сбив другого, стоящего сзади, и оба они оказались на земле.