Лазарит

— Уильям де Шампер — выходец из знатного английского рода, имеющего общих предков с Плантагенетами. Он старший сын в семье, но еще в отрочестве отказался от наследства и предпочел вступить в орден тамплиеров. Когда ему исполнилось восемнадцать, он прибыл в Святую землю, участвовал во многих сражениях и прославился. В ордене его всегда отличали: де Шампер был комендантом целого ряда замков, его направляли в самые опасные места, и везде он показывал себя превосходным воином и стратегом. Как человека образованного и не чуждого богословию орден дважды посылал его с особой миссией к Святому престолу. В Риме де Шампер вел с понтификом переговоры о тайных делах тамплиеров. Сам Папа проникся к нему расположением, оценив его дарования и, не в последнюю очередь, родство с правящим домом Англии. Влияние Уильяма в ордене крепло с каждым годом. К моменту начала битвы при Хаттине маршал де Шампер находился в приморском Аскалоне,[44] а затем взял на себя руководство его обороной. И добился такого успеха в борьбе против аль-Адиля, брата султана, что Саладину пришлось привезти под стены Аскалона захваченного в плен короля Гвидо и объявить, что тот будет обезглавлен на глазах у защитников крепости, если те не сдадут ее сарацинам. Сама Сибилла Иерусалимская, супруга Гвидо и сестра покойного короля Бодуэна, на коленях умоляла аскалонцев вступить в переговоры с неверными, добиться приемлемых условий и сдаться. Маршал Уильям де Шампер поступил разумно: дал согласие прекратить сопротивление при условии, что ни один волос не упадет с головы горожан и защитников Аскалона. Терять время на то, чтобы взять гарнизон крепости измором, Саладину не улыбалось, он торопился — впереди его ждал Иерусалим. Поэтому он не стал торговаться… О, Иерушалайм! — даян скорбно воздел руки. — Когда же закончится пленение твое?!

— Господин мой, — нетерпеливо заметил Мартин, — не нам искать ответ на этот вопрос. Но ответьте мне, почему после сдачи готовой сражаться крепости имя маршала де Шампера не было покрыто позором в точности так же, как лишился чести Жерар де Ридфор.

Ашер бен Соломон вздохнул.

— Причиной тому — прежняя слава, мой мальчик. Когда маршал вместе со своими рыцарями покинул город и оказался в руках сарацин, султан Саладин доставил своих пленников под конвоем в Египет. Затем их погрузили в Александрии на суда и отправили в Европу. Но де Шампер еще до того сумел бежать и пробрался в Триполи, где в то время среди приближенных графини Эшивы находился и ты. Де Шамперу было поручено организовать оборону города, ведь опыта в этом деле ему не занимать, а граф Раймунд находился при смерти. И султан Саладин, прослышав о том, кто стоит во главе людей графини Эшивы, отказался от намерения захватить Триполи… У тебя такое лицо, словно эти воспоминания причиняют тебе боль, мой мальчик! — взволнованно закончил даян.

— Нет, господин мой, — гневно возразил Мартин. — Не воспоминания, а сам Уильям де Шампер причинил мне адскую боль. — Он распахнул полы своего шелкового халата и указал на пару страшных бугристых шрамов слева на груди. — По его повелению палачи жгли меня брусками раскаленного добела железа, пытаясь вызнать…

— Не будем ворошить былые беды. К счастью, все это уже в прошлом.

Ашер бен Соломон примиряющее улыбнулся. Однако лицо Мартина осталось жестким.

— В прошлом? И тем не менее в самом скором времени мне предстоит встретиться с этим храмовником.

Улыбка даяна моментально исчезла.

— Если тебе известен иной способ проникнуть в Акру и спасти мою сестру — да поможет тебе бог Израиля!

Мартин опустил веки и помолчал, чтобы выровнять дыхание.

— Прошу простить меня, господин мой и учитель! Вы всегда предоставляли мне свободу действий. Если вы полагаете, что встречи с этим псом мне не избежать, я готов выслушать все, что вы найдете необходимым мне сообщить. Но, клянусь, только глубокое уважение и любовь к вам смогут удержать мою руку, чтобы при встрече с ним не всадить кинжал в это черное сердце.

— Ты воин, Мартин, — произнес даян. — Как и Уильям де Шампер. Но вы оказались по разные стороны поля боя. Именно поэтому он обращался с тобой как с врагом. Убив де Шампера, ты всего лишь завершишь поединок, отомстив за унижение и боль. У франков это считается достойной победой. Но твоя победа окажется намного более славной, если ты сломишь гордыню надменного храмовника и принудишь его подчиниться себе. Честь для рыцаря дороже жизни, и удар по ней куда болезненнее удара клинка. Ты жил среди этих людей и знаком с их пустыми и смехотворными законами, которые они сами поставили над собой.

Молодой человек не произнес ни слова и лишь по прошествии некоторого времени сдержанно кивнул.

Его стареющий наставник умен. Ему известны тайные пружины, заставляющие людей повиноваться, и не стоит пренебрегать его словами.