Латники зачумлённого города

В здание втягивались мои знакомые, которых я направил сюда ранее. У самого крыльца остановился низко осевший под тяжестью разнокалиберных сумок и вьюков скутер пенсионера дядя Гоши из соседней двухэтажки. Я очень уважал этого мастеровитого пожилого мужчину, который энергично пожал мне руку, тревожно посмотрел на приближающееся марево и начал деловито перетаскивать груз в фойе. Следом бежали с детьми Рамиль и Лена, супружеская пара из нашего дома. Изо всех сил спешила перепуганная продавщица Марина, увешанная пакетами с минералкой и какими-то продуктами из магазина. Последним дохромал вечно пьяненький знакомый сапожник, дядя Боря, несущий в одной руке нехитрый скарб из мастерской, а другой прижимающий к себе французского бульдожку. Я спустился вместе с ними, заперев уличные двери в вестибюль. Внизу уже горел свет, осталось только закрыть дверь, явно герметичную. Навстречу выбежал недавно пришедший в клуб Никита, хорошо разбирающийся в технике.

– Север, тут даже пульт управления есть. И генераторная. Жаль, атомную электростанцию не нашел, но вентиляцию я запустил, там такие фильтрующие установки – закачаешься. И склад будь здоров, запасные фильтры, запчасти в масле, сменные электронные платы в коробках. А ещё…

Пол снова дрогнул, на этот раз сильнее, и верхние лестничные пролеты нестерпимо ярко осветились. Я навалился на створку двери и захлопнул её, отрезав нас от внешнего мира. То, что там взорвалось, было намного хуже химического оружия. Началась ядерная война. Всё время действуя совершенно бездумно, на рефлексах, адреналине и желании выжить, только в тот момент я осознал, что все мои чаяния и мечты можно забыть, что потеряна связь с близкими (в голову упорно лезли мысли о том, что они могли погибнуть). Пол ещё раз сотрясся, уже с удвоенной силой, со стен и потолка посыпалась штукатурка, взвыли десятки людей, жалобно заскулили собаки.

Ноги вдруг словно превратились в желе, и я сполз по стальной поверхности двери, усевшись на пол. В метре от меня жался к стене и пищал перепуганный крошечный котёнок, юркнувший в тамбур под ногами спешащих людей. Дрожащая рука стянула противогаз и отбросила его куда-то в сторону. Рядом села Алеся и прижалась ко мне. Стало так спокойно, сидеть, уткнувшись носом в её потную шатенистую макушку и позволяя мыслям течь лениво и неторопливо. Мне было ради кого жить и бороться. А родители… Я обязательно найду их на Чкаловской, а значит, надо сделать всё, чтобы добраться туда.

Глава 2. Выход в неизвестность

Вдоволь порефлексировав, я нашел в себе некоторую толику сил, чтобы подняться с пола и оглядеться. Мы с Алесей, которая тоже встала и теперь, пыхтя, стягивала с себя опостылевший жаркий ОЗК, находились в выложенном кафельной плиткой помещении, которое можно было бы назвать душевой, если бы не стойка с висящими защитными костюмами. По моему разумению, это была камера санитарной обработки, поскольку в следующие комнаты вела ещё одна герметичная дверь, хотя и более  лёгкая, чем в тамбуре. Помимо обычных душевых леек тут присутствовали форсунки, о назначении которых можно было только догадываться. Распрыскивание дезинфицирующих веществ? Паровоздушной смеси? Как впоследствии выяснилось, предположения оказались верны.

Рядом застыл перепуганный Никита, который на автомате пробормотал:

– Ещё у нас есть скважина.

«Отличная новость, – подумалось мне, – Значит от жажды мы не умрём, и можно не жалеть о тех двух литрах, что остались в чайнике». Я тряхнул нашего техника за плечо и предложил показать мне источник воды. Знакомство с хозяйством должно было для начала отвлечь всех от смятения, царящего в головах, от ужаса, который отражался в лихорадочном румянце и расширившихся зрачках каждого второго из спасшихся, от отчаяния, которому молча предавались остальные. Сразу за санитарной камерой тянулся довольно длинный коридор, в обеих обшарпанных стенах которого были двери с непонятными надписями-аббревиатурами. Никита гордо тряхнул связкой ключей, и начал распахивать перед нами тяжелые створки. По правую руку была дизельная, где стоял генератор электрического тока, следующая дверь вела на склад ГСМ, потом мы попали в фильтровентиляционную камеру.

С противоположной стороны за первой же дверью обнаружилась прачечная, а за второй створкой – душевая, уже не для смывания всякой дряни с костюмов, а просто для личной гигиены. Оба помещения покрыты скучным серым кафелем, холодные и сырые. Еще одна дверь с двумя нолями вела в общественные уборные. Далее мы попали в большой зал, вдоль двух стен которого рядами тянулись двухъярусные пыльные нары, при ширине около двух метров больше напоминающие топчаны. В этой комнате я насчитал двадцать лежанок, по пять в ряд вдоль стен с широким центральным проходом между ними. В конце помещения еще один широкий проём, за ним новый зал и еще двадцать мест для сна.