Ласковое противостояние султану

– Думаете, я здесь, чтобы вынюхивать что-то о вашей сестре? – Жаки нахмурилась. – Если бы это было так, разве я бы не делала это на одном из частных Карибских островов, где она скрывается? – Жаки покачала головой. Какой же узколобой она была, раз не подумала, что дело в принцессе Самире. – А я-то думала, вы сомневаетесь в моем профессионализме. Или думаете, что я собираюсь написать будоражащую фантастическую историю о секс-рабынях, а не достойное историческое исследование.

– Об этом я тоже думал. Но то, что я почерпнул из наших ежедневных бесед и моего небольшого расследования, несколько успокоило меня.

«Несколько!» Девушку переполняла досада. Как Асим, должно быть, разочаровался, когда она докладывала о ходе исследования.

– Ваш приезд в тот момент, когда Самира подверглась преследованию со стороны прессы, кажется подозрительным. – Он помолчал. – Я позволил вам остаться ради моей бабушки, но ваше объяснение меня не до конца устраивает.

– У вас совсем нет времени на чтение газет, верно?

– Мой опыт заставляет быть осторожным.

Жаки вспомнила репортажи о его любовницах и роскошном образе жизни до того, как он унаследовал трон. Она читала и более давние сообщения о хрупкости отношений его родителей. Это создавало идеальную наживку для сенсационных СМИ с их сплетнями о расставаниях, любовниках и вспышках ревности.

– Я журналист, а не папарацци!

– Это вы так говорите.

Жаки поджала губы, задумавшись. Он ее поддерживал… до сих пор. Лишь одно могло убедить его – правда.

По телу девушки прошла дрожь, она наклонилась вперед, инстинктивно скрестив руки на груди.

Она могла сохранить свои тайны и просто надеяться, что он не изменит решения оставить ее во дворце. Или рассказать то, что он хочет услышать. Рассказать то, о чем не знает ни одна душа.

– Все, что я вам сказала, – правда.

– Но это еще не все.

Да, черт побери. Это не все.

– Я больше не могу выполнять эту работу. Я пыталась, и… – Она покачала головой. – Я просто не могу… – Жаки услышала дрожь в собственном голосе и закусила губу. – Я пыталась вернуться в эту сферу, и просто… замкнулась. Я совсем не могла ничего делать. Даже быть в редакции, работать по другую сторону, во всей этой суете, среди людей, при таком давлении, это было слишком. – Она моргнула и подняла голову посмотреть на ясную, яркую луну. Она вспомнила, как смотрела на луну со своей одинокой больничной койки в ту первую ночь, когда все еще не могла поверить в тот ужас, свидетельницей которого стала. – С момента взрыва, когда погиб Имран, я была не в состоянии работать.