Лас-Вегас

— Дело совершенно секретное, — спокойно и терпеливо сказал Тони, подняв палец. — Я готовлю один закрытый документ для ЦРУ. Возьми-ка свое барахло и пойдем со мной.

Они покинули кабинет, прошли из дома в гараж.

Тони велел Лензи уложить сумку в багажник синего «форда». Сам сел за руль и включил зажигание.

Лензи захлопнул дверцу и покрутил головой по сторонам.

— Куда едем?

— Я же сказал тебе: не шуми, дело секретное. Надо сфотографировать одного типа в мотеле.

— Понял, не маленький, — кивнул Лензи. — Выходит, тот мужик — шпион?

Тони выкатил глаза. Господи, да этот чокнутый поверил!

— Да, он шпион. — «Придется подыграть, — подумал Тони, — устрою небольшой спектакль, как новый Валентине…»

— Если нужно будет фотографировать документы, — пожевал нижнюю губу Лензи, — мне понадобится хорошее освещение.

— Ты будешь фотографировать людей в помещении, дружок, а никакие не документы.

— Без добавочного света?

— Да. Но надо, чтобы изображение получилось четким и мы смогли бы легко узнать этих людей. Это чрезвычайно важно.

— Хм. А зачем тебе нужны фотографии, Тони?

— Чтобы с их помощью шантажировать того мужика, — объяснил Тони. — Еще вопросы есть?

— О-о-о… — Лензи быстро-быстро заморгал.

Подъехав к мотелю, Тони припарковал машину поближе к крайнему номеру и отправил Лензи в контору Овербери за ключом. Сам закурил сигарету и остался ждать в машине с кондиционированным воздухом. На улице было настоящее пекло, почище, чем в преисподней.

Вернулся Лензи с ключом, и они вместе вошли в номер. Это была симпатичная комната с коричневым ковром на полу, светло-бежевыми стенами, серо-зеленой мягкой мебелью и двуспальной кроватью. Тони закрыл дверь на ключ и сразу же направился к большому зеркалу, которое вчера вечером установил Лумис. Из него открывался замечательный вид в соседний номер. Лензи подошел тоже и присвистнул.

— Стекло?!

— Нет, одностороннее зеркало, — сказал Тони. — Ты отсюда можешь их видеть, а они тебя нет. — Он повел пальцем в сторону огромной кровати в соседней комнате:

— Вот здесь должно развернуться основное действие.

— На постели? — удивился Лензи.

— Люди обычно трахаются на постели, малыш, — терпеливо пояснил Тони, поглаживая усики. — Сегодня днем, примерно в три часа, там будет парень, о котором мы говорили, и с ним две шлюхи. Я хочу получить все снимки, какие ты сможешь сделать. Ты должен запечатлеть все, что там будет происходить, и особенно мне важно видеть лицо этого парня. Понял?

— Понял, — кивнул Лензи. По его лицу было ясно, что мысль о борьбе со шпионами проняла его до глубины души.

— Ты останешься здесь, пока все не сделаешь.

Мэнни Перино, ты его знаешь, скоро закончит свою часть работы. Будь готов начать, как только он появится, понял?

— Хорошо, Тони. — Лензи открыл сумку и принялся выкладывать оборудование. Но когда Ринальди собрался уходить, он поднял голову. — Э-э-э, Тони!

— Да, малыш?

Лензи заискивающе улыбнулся:

— Мы еще не договорились… Ты не сказал…

Сколько я получу за работу?

— Все зависит от тебя. Чем лучше будут фотографии, тем больше будет заработок. Согласен?

Лензи сложил кольцом большой и указательный пальцы.

— Сделаю все на высшем уровне. Можешь не сомневаться!

Оуэн Роун, худощавый рыжеволосый мужчина с большими руками и ногами, с вечной улыбочкой на лице, служил в полиции уже больше двадцати пяти лет. Большую часть этих лет он провел в отрядах по борьбе с проституцией. Служил во многих городах и любил выходить на дежурство, потому что это был самый легкий и удобный способ заполучить новую девицу.

Ему никогда не хватало денег, чтобы как следует ухаживать за девушками, снимать для них квартиры, покупать им безделушки, а он так этого хотел. Потому приходилось иметь дело с проститутками. Что может быть проще для полицейского, находящегося при исполнении обязанностей, чем сказать: «Ну-ка, детка, лучше соглашайся, не то тебе придется некоторое время отдохнуть за решеткой»?

Они и соглашались.

И сейчас, и раньше, все эти годы, он жутко маялся. Его сексуальный аппетит удовлетворить было не так-то просто. Однажды в Денвере с разрешения начальника полиции Роун подмял под себя практически целый округ; он не требовал денег, но многочисленные сутенеры и сводники должны были обеспечивать его женщинами. Круглосуточно в его распоряжении были девушки, девки, тетки, маленькие и большие, толстые и тонкие — словом, всех размеров, на любой вкус. Он чувствовал себя пашой в гареме. Так продолжалось до тех пор, пока среди его поставщиков не завелся стукач. Комиссар лично обрушился на отдел с гневной отповедью и потребовал положить конец произволу полиции и оставить сутенеров в покое. Да, у проклятых денверских сводников оказалась мощная поддержка в лице сильных мира сего.

Дважды Роуна действительно выгоняли со службы, вежливо, но твердо предлагали уйти в отставку по состоянию здоровья. Но это не мешало ему найти себе работу в других городах, в других отделах. Доказать его преступление было невозможно. Он требовал девочек, но никогда не брал денег. Деньги можно пометить. А слова, обычный разговор пометить нельзя.