Ларт Многодобрый

– Это же ильты, господин. Они железа не любят, – тоном эксперта сообщил Малек.

Блин, раньше сказать не мог!

– Ты лучше дверь придержи. А то зайдет кто-нибудь… помешает.

И застанет Лёху Серого на коленях и в очень интимной позе. А рядом мужика со спущенными штанами. И кто поверит, что идет процесс лечения?..

– Господин, кто станет заходить? Пока мы здесь, никто не…

– А если кто-то «да», то мы его Кранту скормим. Так, что ли?

– Как прикажешь, нутер. – На полном серьезе, кстати, сообщил. Кормить нортора надо регулярно, тогда и он шутки станет понимать. Может быть.

Хорошо, хоть у Малька проблем с юмором нету. Пошел и дверь на засов закрыл.

А хозяин лавки прям очень обрадовался, когда я про операцию заговорил. Серо-буро-пятнистым стал. И заблеял чего-то. Типа, может, само рассосется, если травок каких попить? Или, может, так оставить?..

– Можно и оставить. Вот только как ты с больным брюхом на бабу лазишь?

– А я… – Мужик вздохнул и засмотрелся на шкаф с оружием. И чего нового он там увидел?

– Что, никак? Совсем никак за пять сезонов?!

Еще один вздох.

Честно говоря, такому воздержанию можно только посочувствовать.

– Ну, мужик, ты и влип. А жена чего говорит?

– Плачет. И первая плачет. И вторая. Просят третью взять, если я ими не доволен.

– Да хоть десятую бери! Но пока в тебе осколок, на баб только смотреть можно. Да и то, не сильно напрягаясь.

Еще раз приложил ладонь к его животу. Закрыл глаза, всмотрелся. Сначала канал различил, по которому осколок в глубь тела уходит, потом и сам осколок. Если оставить как есть, то еще пару сезонов мужик поживет. Может быть. А потом лавка достанется другому хозяину.

– Кстати, у тебя дети есть?

Оказалось, трое. И ни одного пацана из всего выводка.

Ну обрисовал черному его «счастливое» будущее. Радости на его морде не заметил. В таком же мрачном состоянии он закрепил на себе штаны. В таком же – расплатился со мной. Но доброго Пути пожелать не забыл. А как же! Вежливость прежде всего!

Упрашивать и уговаривать мужика на операцию я не стал. Не моя это забота. Хочет жить – ради бога! Сделаю в лучшем виде. Нет – это его выбор.

Уже возле двери я остановился:

– Знаешь, то, чем не пользуются, – отмирает.

– Как?!

– А вот так. Было – и нету. Это я тебе как врач говорю.

– Подожди, Многодобрый. Не уходи.

И хозяин лавки стал ощупывать то, чем наградила его природа. В данном, конкретном, случае природа не поскупилась.

– Скажи, Многодобрый, сколько стоит твое лечение?

Оказалось, бог, в которого верит черный, не берет на службу баб и скопцов.

Операцию решили делать в этот же вечер. Очень уж торопился мужик. Боялся, наверно, что его сокровище возьмет и отвалится. Ведь столько времени он им не пользовался. Да и у меня на завтра другие планы имелись. И совсем в другом месте.

Пока я готовил инструменты и анестезию, Алми сказочку про ильтов говорил. (Назвал мужик таки свое имя. Вернее, прозвище. Ну имя мне его нужно, как спящему снотворное.) Болтал Алми, не замолкая. На нервной почве, наверно. Хорошо, хоть в обморок не грохнулся, когда я свои инструменты достал. Только посерел немного. Ильту, конечно, огромное спасибо и благодарность перед строем, но сегодня я проверенными инструментами решил работать. Привычными.

Ильты считаются не только лучшими бойцами, но и лучшими хирургами этого мира. Редко один ильт два таланта имеет. И лекаря, и бойца. Но иногда чудеса случаются. И тогда этот «военно-полевой» хирург, говорят, может все. Кроме колдовской стрелы, понятно.

– А господин и колдовскую стрелу может вынуть, – радостно оскалился Малек.

Мужик резко замолк. Минуту молчит. А то и две.

– Многодобрый, а заклинание на здоровье ты знаешь?

И черные пальцы опять стали оглаживать штаны. Пониже раны.

– Для тебя, уважаемый Алми, я и заклинание прочту. Потом. Любой каприз за твои монеты.

Пальцы вернулись к широкому, звякнувшему поясу. Радость на черной физиономии сменилась задумчивостью:

– А сколько это будет стоить?

– Меньше, чем есть у тебя.

Типа расплатишься при любом раскладе.

Мужик согласно кивнул:

– А заклинание на сына?..

– Таблеток от жадности тебе не надо? Или твоим женам. Для беременности. Ты только скажи. Я всегда рад помочь. Лично. И за отдельную плату.

– Не надо, Многодобрый. Лично не надо. – Алми, кажется, понял. – Сына я сам. Потом.

– Правильно. Сам – оно лучше. И главное, потом. Когда рана заживет.

– А он не отпадет?

И черный опять занялся ревизией своего хозяйства.

– Не отпадет.

Подготовка к операции заняла больше времени, чем сама операция. Но делал я ее, понятно, не в лавке. Нашлась наверху каморка на две бойницы. Чистая и почти пустая. Там же я и «заклинание» прочитал. Пришлось. Я-то надеялся, что Алми про него забудет. Как же! Похоже, мужик только о нем и думал. Анестезия-то местная, а болтать во время операции я запретил, вот черный и нафантазировал себе незнамо чего. Накрутил себя так, что абы какую туфту ему уже не подсунешь. Учует. А не поверит «заклинанию», и операции может не поверить. И помрет от банальных сомнений.