Ларс II

Обстрел продолжался весь оставшийся день и остановился только тогда, когда у нас закончились камни-снаряды. Киевская крепостная стена представляла собой жалкое зрелище. Одна из башен опасно покосилась и находилась под угрозой обвала. Крепостные ворота были выбиты. Восемь баллист были расположены напротив каждых ворот. Эти орудия могли насквозь прошить несколько рядов солдат. Снаряд баллист представлял собой огромное копье с граненым наконечником. Пока в реальном бою не применялось это орудие. Надеюсь, что киевляне окажутся глупцами и попробуют совершить ночную вылазку. Может и баллисты опробуем. А пока все войско ждало следующего дня, две тысячи человек под руководством Луки рыскали по окрестности и собирали булыжники. Молодой дрегович не много успел набраться опыта в артиллерийском деле, но размеры булыжников выучил.

Позднее мне сообщили, что неподалеку есть некая Лысая гора — место почитания местных язычников. У этой горы мои воины и нашли нужные снаряды для требушетов.

К моему сожалению ночью нас не потревожили. Горожане, судя по стуку топоров, пытались заделать пробоины. Пусть заделывают, мы прибавим им работы. Обстрел возобновился. Караван повозок весь день следовал от города к горе, привозя новые булыжники. Лука, под руководством Ходота, набирался опыта в артиллерийском деле.

Три дня велся обстрел. Три ночи мои артилерийсты спали посменно, так как пальба не прерывалась с наступлением темноты. На четвертый день можно было смело утверждать, что вместо крепостных стен у Киева были дрова на растопку. Глупая мысль пришла касательно отправленных по воздуху булыжников — камни-то можно будет использовать при постройке каменной стены. Будущий князь должен будет сказать мне спасибо за это.

Утром четвертого дня я скомандовал прекратить обстрел. Артиллеристов я отправил отдыхать.

Ходоту я приказал атаковать сразу после того, как в город войдет последний варяг-ободрит. Тесть кивнул, соскочил с коня и начал снимать обувь. Ходот — вятич, они любители воевать босиком. Я и забыл.

— Годслав, командуй атаку! — проорал я рюрикову отцу, доставая свои топоры-близнецы, — За Сокола! — проорал я, — За Гардарики!

Я присоединился к вою варягов и побежал вместе с ними в атаку. Справа от меня бежал Ага. Слева — Эса. Вот же наглая. Говорил же ей повременить с боями, рано ей воевать, но нет, упрямая. С другой стороны, она же княгиня. А раз она «воюет» Киев, то пусть будет киевской княжной. И отныне только женщины будут владеть этим городом. Эстрид, дочь Улофа, княжна Киевская. Мне нравится. Быть посему.

Глупая ухмылка сама заползла на мою физиономию. Последними в город должны будут зайти арбалетчики. Будут зачищать от врагов, которые не захотят сдаваться.

Мы вошли в Киев. Я бежал в сторону детинца. Вокруг были развалины. Крыши уцелевших домов были проломлены на расстоянии пятидесяти метров от стены, вернее ее останков. Никакого сопротивления мы не встретили. Мои наемники сумели смести все барьеры и остатки сопротивления. Буквально через полчаса после начала атаки, мы оказались у стен детинца, представляющего собой небольшую деревянную крепость. Детинец был заперт. Обороняющие отстреливались от нас. Дождавшись момента, когда подойдут мои арбалетчики и лучники, мы подавили сопротивление и протаранили ворота.

Ворвавшись внутрь, я направился в главное здание. Ага сшиб плечом дверь и, прикрываясь щитом, ворвался внутрь. В помещении находились пять человек. Три стражника, один седовласый воин, судя по внешности — Мезислав. Еще один обороняющийся — наш старый знакомый, Рогволд.

— Сдавайтесь, город взят, — заявил я.

Это была обычная фраза, которой я хотел оправдать свое желание собственноручно поотрубать головы Мезиславу и Рогволду. Я ждал отказа, который очистил бы мою совесть и позволил бы отомстить за Сокола. Но я ошибся. Рогволд и Мезислав бросили оружие на пол. Воины в их окружении, заметив действия хозяев, так же сдались.

— Сволочи, — разочарованно прошептала Эса, — испортили момент.

Я с ней согласен. Это двое умудрились даже в этом подгадить. Ну, ничего, мы устроим им суд. Приговор я им вынес заранее.

Сдавшихся направили в темницу детинца. Ухмыляющаяся рожа Рогволда мне сильно не понравилась. Что-то тут не чисто. Эстрид, не выдержав, стукнула рукоятью кинжала в висок бывшего смоленского воеводы.

— Да бесит, — прокомментировала она мою изогнутую бровь.

Пленников увели. Киев пал.

Я вышел во двор детинца. Здесь организовали небольшой лазарет. Метик загонял Забаву, чтобы она отвлеклась от горя по Соколу. Я присел на крыльце. Рядом встал Ага. Эса собралась организовать поиски казны. Если не найдет, то пойдет пытать Мезислава.