Ларс фон Триер: Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом

Да, конечно. Я потом узнал, что имя его персонажа, Стиг Хельмер, такое же, как у персонажа Лассе Оберга в серии шведских комедий. Но я даже не подозревал об этом. Я взял имя из своих детских книжек — серии про Яна. Там героя звали Ян Хельмер, а его отец работал комиссаром полиции. И это был очень неприятный тип. Так что я все время представлял себе, что Стиг Хельмер — это отец Яна. А имя? Ну, это, наверное, потому, что я знаком со Стигом Ларссоном[14].

Так что героя зовут Стиг Г. Хельмер. И тут все тот же избитый прием: никто не знает, что означает «Г.», но это точно не означает «Бог» [God].

Наверное, для сценария «Королевства» пришлось провести масштабную подготовительную работу.

Этим в основном занимался Нильс. Он ходил по больнице и беседовал с врачами. Я в это особо не вникал.

Вообще-то у тебя есть собственный багаж, принимая во внимание твою ипохондрию и сопутствующие обширные знания о том, как протекают различные заболевания и каковы их симптомы.

Да уж! Но я стараюсь избегать больниц.

Но благодаря «Королевству» ты, наверное, получил возможность исцелиться от некоторых своих воображаемых болезней?

Еще бы! В «Королевстве-2» Стиг Хельмер воплощает мою собственную ипохондрию, когда исследует свой стул. Сам я тоже начал этим заниматься. Бергман ведь, по-моему, тоже этим очень озабочен? У него всегда бы личный туалет в Киногородке на Стокгольмской киностудии, куда никто больше не имел доступа. Я читал статью о туалетах в английском журнале. Они сравнивали туалеты во всем мире. И единственная страна, где дерьмо не спускается сразу, а лежит как на тарелочке, — это Франция. Там испражнения сперва попадают на небольшой уступ, прежде чем их смывают в канализацию. Вот уж нация, которая гордится и восхищается тем, что производит!

Эрнст-Хуго Ярегард для тебя своего рода отцовская фигура.

Да, можно так сказать. Хотя, впрочем, нет, я не ощущаю между нами разницы поколений. Так что называть его отцовской фигурой не хочу. Но мы с ним регулярно общались. У нас сложились очень близкие отношения. Эрнст-Хуго для меня — очень хороший друг. Как отцовскую фигуру я скорее воспринимаю Бергмана. Так что вполне логично, что мы с ним не разговариваем. Я ведь изучал в университете киноведение, и в течение целого семестра практически все лекции были посвящены Бергману. И он занял непропорционально большое место в моей кинематографической памяти. Я посмотрел все, что снял Бергман, даже рекламные ролики про мыло. И занятно, что он еще не бросил это дело. «В присутствии клоуна» — замечательный фильм. Думаю, Бергман единственный режиссер на свете, у которого в разгар сюжета может вдруг появиться белый клоун в призрачном освещении, — и это сработает. Во всяком случае, мы, зрители, мгновенно принимаем то, что происходит.

Я больше всего восхищаюсь Бергманом как сценаристом. Он на самом деле разбирается, как писать диалоги. Мне трудно судить, насколько хорошо он руководит актерами. Но все актеры, работавшие с Бергманом, очень ценят его как постановщика. Наверное, он в этой ситуации действует как фигура отца. Возникает структура власти, которую актеры воспринимают положительно. Игра ведь не особенно натуралистична, она в основном излишне театральна. Все время ощущается, что и сам Бергман, и актеры имеют опыт работы в театре. Я только что посмотрел «Сцены супружеской жизни», об этой картине говорят, что она очень реалистична. Но на самом деле фильм ужасно театрален. И это отлично. Я понял это, когда пересмотрел его.