А Всеволод Рождественский рассказывал, что перед отъездом они гуляли с Ларисой по старой памяти на Островах. И грезили об Индии. Отъезд из Петрограда состоялся 1 и 4 апреля. Эшелон особого назначения состоял из двух мягких вагонов и шести теплушек. 3 июня 1921 прибыли в Кушку. Приехавших людей ждали вьючные и верховые афганские кони. Советские люди въезжали в страну, где за 14 месяцев никто из них не увидит местной женщины без чадры, где не было ни одной шоссейной дороги, не говоря уже о железных, где еще два года назад торговали рабами, где фанатики ислама бросались с ножами на европейцев.
По дороге, проложенной Тимуром и Александром
В четвертом номере журнала «Красная новь» за 1921 год был напечатан первый очерк Ларисы Рейснер «С пути». Она посвятила его Сурицу – первому полпреду в Афганистане, предшественнику Раскольникова.
От крепости Кушка, самого южного пункта России, до столицы Афганистана Кабула – 35 дней пути. Кратчайший путь в Индию через афганские города Герат и Кандагар намечен был Наполеоном Бонапартом. А до него – Александром Македонским (Искандером). Редкая страна в мире видела столько пришельцев, как Афганистан – стратегический перекресток на пути из Центральной Азии в Индию: мидийцы, персы, скифы, гунны, арабы, турки, монголы, македонцы…
«Дорога вьется по карнизу гор, внизу прямо под ней течет мирная река, раздвоенная, расчесанная на шелковые ручьи ею же нанесенной плодородной долиной. Этими голубыми бродами, этими плоскими, яркими, как шелк, пастбищами шел Александр» (из очерка Л. Рейснер «Бамиан»).
Тридцать пять дней, раскаленных от зноя, когда ночь «огромное счастье, награда за усталость, слабость и жажду… Из песка степей внезапно вырастают горы. Вокруг вековая тишина, горные склоны снизу кажутся совсем отвесными, и на одном из них, блестя повязкой из голубой эмали того действительно неизъяснимого цвета, какой разучились приготовлять современники, высится конусообразная башня – сторожевой пост Тамерлана» (глава «Башни Тимура» из книги «Афганистан»).
Рассказывая о пещерном городе в скалах Бамиана, Рейснер пытается понять, кто его выстроил: «Арийцы, распространившиеся отсюда в Индию, Персию и на Кавказ? Во всяком случае, это было могучее и высоко цивилизованное племя, боги которого оставались человечными, а искусство, перешедшее в человеческое жилье, покрыло темные стены неувядаемыми красками. И не только большие пещеры богов – маленькие жилые пещеры людей тоже сплошь покрыты живописью… все еще яркие и радостные образы людей с сиянием вокруг головы. Если люди, жившие здесь тысячелетия тому назад, походили на своих богов, то это было рослое, стройное, длинноголовое племя, с золотистым цветом лица, с продолговатыми глазами, мягким подбородком, – словом, тип которого Будда унаследовал вместе с грустной добротой, созерцательностью и мудростью… Здесь началась, прошла все свои неизбежные фазы и потухла под ножом косоглазого монгола одна из древнейших культур».
Гиндукуш, горный хребет Афганистана, подарил Ларисе Рейснер прикосновение к истокам мироздания. «Лава, железо и коричневый мрамор висят зубчатыми глыбами над краями тенистых пропастей, вдоль которых солнце медленной золотой завесой опускается в неизмеримую глубину. Их непередаваемый беспорядок и великая стройность не изменялись со дня мироздания, они лежат здесь на краю мира, точно в никому не ведомой мастерской, приготовленные для постройки, для творческого акта, который не совершился. В минуту самого жгучего желания жить, когда горы громоздились друг на друга и среди ликований и каменного скрежета строилась новая вселенная, в пламени и кипящей крови металлов прошла охлаждающая смерть…»
«Где-то в глубине пластов лопнули гранитные жилы. Может быть, сердце, оживлявшее семью великанов, переполнилось огнем и лавой и разорвалось на каменные брызги. Все кругом – обрывы, скалы, пыль и щебень, – все пропитано пурпуром, все красно и розово, как предсмертная пена, и даже мазанки пастухов – из глины, смешанной с драгоценной металлической киноварью.
Из такой глины был вылеплен человек» («Афганистан»).
На этой, единственной тогда северной дороге Афганистана Лариса видела и античный виадук, и развалины «македонских крепостей». В оазисах эта земля напоминала ей «гористые луга северной Греции». На этой дороге она видела зарождение смерча от «легкой струйки тепла» до волчка из пыли, который «вращается все быстрее, и вдруг это уже пляшущий костер… обезумевшая наклоненная башня с дымными знаменами на воспаленной вершине… Серый колдун со связанными ногами несется в гору; дерево, растущее ежеминутно из огня в пустоту неба».