Лариса

— А какая разница, восемь или десять? — пожала плечами Лариса. — Все равно в институт пойти я не смогу.

Несколько минут все молчали.

— Я понимаю, — сказала Екатерина Ивановна. — Видимо, в семье у вас… Ларисе тяжело…

Громко хлопнула дверь и в комнату влетел Леня, а за ним Сережа. Сережа, увидев учительницу, замер на пороге, поздоровался.

— Вот она, моя гвардия, — улыбнулась мать, поднимаясь. — Где ж это ты так ударился? — спросила она, заметив на круглой и румяной Лениной щеке свежую царапину.

— Это мы в границу играли, — глотая слова, стал объяснять Леня. — Сережка был пограничником, а я… а я… шпионом, так он меня ловил…

Мать строго глянула на старшего.

— Он сам виноват, — стал оправдываться Сережа, — я не виноват…

— Ага, не виноват, — заныл Леня, — а чего ж ты не ловишь, а толкаешься…

Сережка снова стал было оправдываться, но мать перебила:

— Ладно, некогда мне вам суд чинить, возьмите по куску хлеба и марш на улицу, не мешайте нам.

Мать подошла к шкафчику, вынула буханку хлеба, отрезала два ломтя. Потом развернула один из принесенных Ларисой кульков, намазала хлеб жиром и дала мальчишкам.

Их после этого только и видели, а мать вернулась на свое место, сложила руки на коленях.

Екатерина Ивановна смотрела на дверь, за которой исчезли мальчики, перевела взгляд на Ирочку, игравшую пустой катушкой, и только потом повернулась к Ларисе.

— Мы что-нибудь придумаем, чтобы помочь тебе… — Сегодня говорили об этом с директором, он тоже не хочет отпускать тебя…

— Работать я, Екатерина Ивановна, все равно пойду, — упрямо сказала Лариса. — А учебу я не брошу… Буду учиться в вечерней школе…

Екатерина Ивановна поднялась, подошла к Ларисе, положила ей руку на плечо.

— Хорошо, Лариса, — серьезно, как взрослой, сказала она. — Я понимаю тебя. Мы что-нибудь придумаем.

7

Лариса бежала домой; когда совсем захватывало дух, приостанавливалась, шла шагом — потом бежала снова. Так не терпелось ей принести матери радостную весть.

— Мамочка! — закричала еще с порога. — Мамочка, ты знаешь, я иду в ремесленное!

— Какое еще ремесленное? Что это такое? — удивилась мать.

— Да ты пойми! — кричала Лариса, размахивая перед ней руками. — Пойми! Ремесленное училище! Директор мне сказал! Они с Екатериной Ивановной дают мне рекомендацию!

Мать ничего не могла взять в толк.

— Ах, мамочка, ты же ничего не знаешь, — радостно смеялась Лариса. — В этом году открываются такие училища — ремесленные. Там будут учить какой-нибудь профессии, я, например, буду наборщицей… Книжки буду делать, в типографии… И учиться буду! Туда не всех принимают, а только тех, кто хорошо учится, у нас много девочек и ребят хотели поступить, но мест не хватает, даже Оля просилась, чтобы приняли, но у нее по физике тройка, — взахлеб рассказывала Лариса.

Мать смотрела на Ларису, не зная, радоваться ей или печалиться.

— Там нам форму выдадут, понимаешь? Гимнастерка, юбочка, ботинки. А зимой — шинель! Представляешь, как интересно — я и в форме! — Лариса крутнулась перед матерью, подхватив пальцами края юбочки, как будто на ней уже была форма. — И все бесплатно. И форма, и питание, а жить мы будем в интернате!

— В интернате? — переспросила мать. — Значит, ты уйдешь от нас? — у губ матери легла печальная морщинка.

От этих слов и Ларисина радость немного померкла.

Она сразу как-то не подумала, что матери горько расстаться с нею.

— Мамочка, — обняла она мать. — Это же здесь, в городе… Я каждое воскресенье буду приходить!

— Что ж, — вздохнула мать. — Может, так оно и лучше будет… Сыта, одета…

А подумав еще, поразмыслив, пришла к выводу, что для Ларисы это в самом деле хорошо. Лучше, чем работать на заводе, а вечерами учиться.

А что деньги не сразу зарабатывать станет, так не о том печаль. Жили до сих пор, проживут и дальше.

— Мамочка, из первой же получки я куплю тебе теплый платок! Вот увидишь! — говорила Лариса.

— Ладно уж, ладно, — отвечала мать. Ей было и радостно за дочку, и все же немного грустно — вот не может удержать дитя под своей материнской опекой.

В открытом окне показалась Олина голова. Оля, как всегда, улыбалась.

— Как хорошо, что ты пришла! Иди сюда! — обрадовалась Лариса.

Но Оля в дом не пошла, она звала Ларису на улицу, делая ей таинственные знаки.

Мать глянула в окно поверх Олиной головы. На тротуаре против дома стоял парнишка с двумя значками на пиджаке и смотрел на их окна.

Бросила взгляд на улицу и Лариса. Мать заметила, как вспыхнуло лицо дочери.

— Я пойду, мамочка, — торопливо проговорила она. — Это Володя… Они меня зовут…

И, не дождавшись позволения, выбежала из дому. В окно матери было видно, как поздоровалась Лариса с парнем и как они втроем пошли по тротуару. Лариса смотрела то на Олю, то на Володю и что-то горячо им объясняла. Наверно, про свое ремесленное, хвасталась, что скоро будет носить форму и зарабатывать деньги.

8