Лариса

А будущее свое Лариса теперь представляет очень ясно. Скоро она будет выходить на демонстрацию вместе с колонной рабочих. Может, когда-нибудь и ее поставят на увитой дерезой машине возле станка… Может, когда-то и ей доверят нести знамя впереди колонны… Она станет работать так, чтобы быть достойной этого… Она будет стараться…

4

Маленькая Ирочка заливалась смехом.

— Идет коза рогатая, рогатая, пузатая, — приговаривала Лариса, выставив растопыренные пальцы, и хотя «коза» была еще далеко от Ирочкиного животика, малышка уже заливалась смехом.

— Мама, она такая хорошенькая становится, такая смешная, — поворачивает Лариса к матери свое оживленное лицо.

Была суббота, и вся семья собралась дома. Мать, как всегда, шила. Сережка, примостившись около нее за столом, читал книжку, он сидел, подперев кулаками щеки, вихор торчком стоял на его белобрысой макушке. Леня в спальне мастерил себе из куска проволоки что-то вроде кочерги, с помощью которой мальчишки гоняют по улице обручи.

Даже отец был дома. Он спал.

— Мировая книжка! — сказал Сережка, закрывая последнюю страницу. — Как ты считаешь, Лариска, можно и у нас такой «Наутилус» построить?

— Конечно, можно, — отозвалась Лариска. Она ходила по комнате с Ирочкой на руках и, разговаривая с Сережкой, забавляла ее — вертела перед малышкой красное резиновое колечко. — У нас еще и не такую подводную лодку построить можно, а той, про которую тут написано, и не существовало.

— Как не существовало? — глаза у Сережки стали по блюдцу.

— А так и не существовало, — засмеялась Лариска. — Это все Жюль Верн сочинил.

— Врешь! — не поверил Сережка.

— Слушай, ты, Жюль Верн, — встряла в их разговор мать. — Что-то я твоего дневника давно не видела.

Сережка провел рукавом под носом.

— Что там дневник? — безразлично сказал он.

Но матери это безразличие показалось подозрительным.

— А ну, покажи дневник, — уже настойчивей потребовала она.

— З-зачем он тебе, — не двигался с места Сережка. — Ничего интересного там нет.

— Вот я и боюсь, что интересного там мало, — отложила шитье мать. — А ну, неси сюда!

Сережка нехотя слез со стула, поплелся в спальню, где на низко вбитом гвоздике было отведено место его портфелю. Он долго рылся в нем, наконец появился в комнате с основательно измазанным чернилами дневником.

— Ну и грязища, — поморщилась мать.

Сережка помалкивал. Видно, чувствовал — не то еще скажет мать, увидя содержимое дневника. Мать перелистывала страницы.

— Кляксы… грязь… а пишешь ты… как курица лапой царапает…

— У меня такой почерк, — оправдывался Сережка.

— Почерк… Мало я тебе по одному месту ремнем пишу, потому и почерк никуда не годится.

Наконец перестала листать и застыла, глядя в графу, где было аккуратно выведено «плохо».

У матери опустились руки.

— По арифметике, — сказала она. — Уже второй раз… И это в конце года…

— Это учительница… из-за нее все, — заикался, оправдываясь, Сережка.

— Еще и виноватых ищет, на учительницу сваливает, — трясла мать дневником перед носом Сережки.

— Неправда, — вмешалась Лариса, — Зинаида Андреевна справедливо оценки ставит.

— Я… я… я только, — совсем запутался Сережка.

— Только, только… Носишься целый день с самокатом, такой большой парень, ты же переэкзаменовку получишь!

Сережка стоял, свесив голову, и уже не пытался оправдываться.

— Ну что мне с тобой делать, что делать? — расстроилась мать.

— Я… я исправлю…

— Когда ты исправишь, наказание мое? Год кончается! Сил моих больше нет, порадовал ты меня, сынок, так порадовал! — нос у матери покраснел, на глаза набежали слезы.

Сережка, заметив, что мать собирается плакать, сам стал всхлипывать.

— Ну, поехали оба, — с досадой сказала Лариса. — Ну ты скажи, мама, тебе-то зачем плакать? Пускай он плачет!

— Он у меня еще не так заплачет, — сквозь слезы грозила мать. — Как хлопну этим дневником по лбу! — замахнулась она.

Сережка отшатнулся и заревел уже в голос, испуганная его ревом, заплакала и Ирочка.

Отец повернулся на диване, открыл глаза.

— Чего вас там разобрало? — хриплым голосом пробурчал он.

— Вот, вот, папаша, проснись, — заговорила мать. — Посмотри, что за отметки твой сын приносит! Опять по арифметике «плохо» получил!

— Отвяжитесь, — буркнул отец и снова повернулся лицом к стене.

— Вот человек! — Мать перекинула гнев на отца. — Еще бы у такого дети не были второгодниками! Дрыхнет пьяный, и хоть бы ему что!

Отец не отозвался, неверно, снова спал.

— Замолчи, будет! — крикнула мать на Сережку, продолжавшего реветь на весь дом. — Я же тебя еще не била, получишь, тогда и реветь будешь!

В этом шуме никто не расслышал, как в дверь постучали — пришли тетя Зина и дядя Коля. Они очень редко приходили, так что появление таких гостей оказалось полной неожиданностью.

— Заходите, заходите, пожалуйста, — радушно приглашала мать. — Это я тут со своей гвардией воюю, забот с ними…

Тетя Зина была в синем шерстяном платье с белым воротником, дядя Коля в новом костюме и при галстуке, у обоих в руках какие-то свертки, пакеты.

— Может, мы не вовремя, — сказал тетя Зина.

— Что вы, что вы, — суетилась мать. — Мы вам всегда рады…

Она подошла к дивану, взяла за плечо отца.