Ларец Самозванца (СИ)

— Ты, мессир Иоганн, конечно же, мудр и многое повидал! — с притворным вздохом сказал пан Анджей. Вон как быстро раскусил, кто мне нравится. Беда только, Я, хоть повидал не меньше, никак не могу понять одного…

— Чего же? — спросил заинтересовавшийся лекарь.

— Кто нравится ТЕБЕ! — рявкнул пан.

Лекарь неожиданно смешался, видимо осознав, что зашёл слишком далеко. Его необычно смуглое для шведа лицо вдруг сморщилось в виноватой улыбке:

— А мне, мессир Анджей, нравятся любые женщины! Я ведь лекарь, знаю, что одна от другой разве что рожей отличается. Ну, ещё тем, насколько Господь был благосклонен к ней при рождении, дал ли пышную грудь — выкормить младенца, широкие бёдра — его родить… толстый зад — щипать за него! По правде говоря, любая, самая худая и уродливая женщина ничем не отличается от самой пышной и прекрасной! И ту, и другую Господь создавал для того, чтобы удовлетворить любую прихоть мужчины. И ту, и другую можно любить или ненавидеть, уважать или презирать… Кому как нравится!

Смех почему-то прекратился. С удивлением, даже растерявшись, казаки почуяли себя на лекции. Мессир лекарь излагал вполне разумные, иногда даже мудрые вещи, но со всем присущим ему занудством, нудным же голосом и так безапелляционно, что возразить хотелось со страшной силой. Другое дело, что знающие лекаря люди знали — бесполезно. Раз убедив себя самого, что он прав, мессир Иоганн уже не поддавался переубеждению. Впрочем, то же самое можно было сказать и об обоих панов. Пан Анджей, помешанный на мифах древней Эллады, на античных героях и чудищах, ими сражённых, в существовании которых был искренне убеждён, например, иногда начинал спорить до хрипоты, даже и с ксендзом, который пытался убедить его, что вера такая — сущий грех. Пан Роман, способный ради собственных понятий о шляхетской чести, влезть в любую авантюру, пусть даже при этом приходилось рисковать не только своей жизнью, но и жизнями его воинов… Но всё же даже на их фоне, мессир Иоганн выделялся поистине ослиным упрямством. Упрямее мессира Иоганна был только мессир Иоганн во хмелю. Ну, да и Бог с ним. К занудству его успели привыкнуть и даже не слишком замечали его. Зато как лекаря ценили. Хорош был лекарь! Пан Роман не раз и не два благодарил Бога и Богородицу-заступницу, что послала такого лекаря именно в их, вечно влезающий в самые горячие места, в неурядицы и которы отряд. Сейчас же мессир Иоганн был и вовсе бесценен. Особенно, если московиты сообразят, что проскочили мимо цели… Пан Роман не обманывал себя. Сомнений не было — сотник-московит, по имени Кирилл, обязательно сообразит и обязательно вернётся. Всё дело лишь в том, что до границы с Речью Посполитой осталось совсем недалеко и если пойти правильной дорогой, можно успеть перемахнуть рубеж прежде, чем их настигнут. У рубежа же, дело обычное, стоят отряды подвластных королю Сигизмунду казаков, там — Украина, там им помогут… Да и не рискнёт московский сотник переходить границу, ибо это — война! А Московия, с Польшей последнее время поддерживавшая мир, к войне не готова. Нет, не рискнёт… А значит, дело первоочередное — продержаться до границы.

— Вперёд! — приподнявшись в стременах, рявкнул пан Роман. — Прибавить ходу!

Подчиняясь воле седоков, кони перешли с шага на рысь.

10

— Вот ведь… ух, нечисть поганая! — внезапно взорвался Кирилл и ехавший подле него атаман Дмитр встрепенулся. Разведчик, его казак, растерялся и не знал, что и сказать.

— Что случилось? — удивился Дмитр, изумлённо хлопая белесыми, длинными как у девицы ресницами, которые, наряду с голубыми глазами и наивной рожей брали за живое почти всех девок, баб и даже немолодых бобылих.

— Что случилось? — передразнил его, оскалившись недобро, Кирилл. — Случилось то, что мы обскакали врага! Видишь ведь, по этой дороге никто давно не ездил… я говорю о больших отрядах. Скорее всего, те ляхи, что были на постоялом дворе, они и есть — те, кто нам нужен! А этот «пан Андрей», небось, покатывается сейчас со смеху, издевается над ним!!! Ну-ка, разворачивай сотню, други! Посмотрим, как он запоёт, этот клятый лях, когда стрельцы Павла Громыхало вдарят в приступ!

Он был очень разгневан — сотник Кирилл, и никто не поспел спорить с ним. Он был совершенно уверен в своей правоте и очень решительно настроен. И сотня, проехавшая по узкой лесной дороге почти что десять вёрст, уже предвкушавшая законный отдых, горячий гуляш и крепкий сон, вынужденно развернулась и пришпорила коней. Никто не сомневался — враг увидит их следы, поймёт, какой дорогой они шли, и пойдёт другой. Если — ушёл. А хотелось надеяться, что, потратив на бой силы и наверняка — людей, ляхи потратят ещё и время — чтобы зализать свои раны. Успеют!