Ларец Самозванца

Коротко кивнув, запорожец отобрал себе восьмерых и повёл их за собой.

-Пошли и мы! – вздохнув, сказал Кирилл. – Пора уже!

8.

-Ворон велик!..

-О, да, да! Ворон – велик!..

-Ворон – могучий воин!..

-...да, да... могучий воин!..

И так далее. Три старых карги – крымчанки, если судить по одеждам, похоже, взялись целью свести Татьяну с ума. Притом, несомненно зная русский, они ни разу за почти целый день и вечер, что она провела здесь, не ответили на её вопрос. Сказать по правде, так даже не покормили...

Татьяна с самого начала, с момента прибытия в логово Ворона, была посажена на самом верху, под крышей большого терема, лучше всего прочего сохранившегося. Здесь, судя по тесноте, по простоте помещения, обитал какой-то монах. Здесь, судя по тому, как богато оно было убрано ныне, обитал сам Ворон.

Великое её счастье – Ворон до сих пор не зашёл посмотреть на своё новое приобретение. Правда, не только он сам не зашёл, но и слуги его – кроме этих трёх старух, которые были глухи к её просьбам. Меж тем, очень хотелось есть, мучила жажда... и не только жажда. С полудня, когда их захватили в плен, у Татьяны не было малой возможности справить нужду. Внизу живота, словно свинцовая дуля засела – было тяжело и неудобно даже сидеть. Постепенно неудобство начало переходить в боль...

Больше всего Татьяна боялась опозориться. Эти старухи... они так её разглядывают, будто она вещь! Иногда что-то скажут быстро и по-татарски, что она даже не может разобрать... А меж тем, наверняка обсуждают! Её обсуждают! Её стати! Боже, как ей хотелось сейчас стать уродиной! Жирной, как свинья, или худой, как щепка. И пусть бы проклятый Ворон утонул в её жире или ободрал себе шкуру о рёбра! Так нет, угораздило ж её, чтобы всё было на месте. Единственная надежда её – на выкуп – канула в лету. Возможно, когда-нибудь её и продадут. Но вряд ли мужу и вряд ли – нетронутую. Интерес к ней Ворона Татьяна заметила ещё на дороге, а после безобразной, дикой драки, когда пан Роман бросился её защищать, этот интерес только возрос. Никогда – до скончания дней своих! – Татьяна не забудет отчаяния, унижения и дикого ужаса в глазах пана Романа, её Романа, когда он лежал, распластанный, под гнётом полудюжины врагов, а Ворон на его глазах мял её обнажённую грудь... Синяки от его пальцев нескоро сойдут. Это – не отмоешь! Дальше, впрочем, Ворон не пошёл – тогда. То ли убоялся, что пан Роман в отчаянии окажется способен на большее, то ли постеснялся... хотя нет, это – вряд ли!

Помяни дьявола к ночи... Бесшумно раскрылась низенькая дверь, и внутрь вошёл, низко преклонив голову, сам Ворон. Наклон был так низок, что могло показаться – он склоняет голову перед ней... Но нет. Это – вряд ли.

Ворон был мрачен и зол. Лицо его, перекошенное, словно от боли, было сейчас страшно. Ещё и щека подёргивалась! Впрочем, в остальном он был спокоен и даже дружелюбен. Вошедшие следом за ним слуги внесли два доверху гружённых мисами и горшочками подноса. Старухи немедленно засуетились, расставляя всё это на низеньком, итальянской работы столике... И откуда только он здесь взялся?!

-Ешь! – коротко приказал Ворон, и голос его в другой раз показался бы Татьяне мужественным и красивым. В другой раз – но не сейчас. У насильника не бывает красивого и мужественного голоса.

Однако есть она стала. Поесть не мешало хотя бы потому, что неизвестно – когда ещё и чем Бог пошлёт подкрепить силы. Есть шанс – надо им воспользоваться.

Мясо было нежным и сочным; хлеб только что испекли. Кашу Ворону варили из дорогого сорочинского пшена; запивал он всё это нежным брусничным морсом. Ел, правда, как свинья – чавкал, рыгал, облизывал пальцы, тут же в них сморкался... Пил, обливаясь, залив и запачкав свой роскошный, изумительный кафтан из чёрной парчи...

-Что не ешь? – спросил он равнодушно, когда увидел, что Татьяна остановилась, поклевав будто птичка-невеличка.

-Не хочу больше! – коротко ответила она, не желая даже разговаривать с ним излишне.

В раскосых глазах Ворона мелькнуло понимание. Он усмехнулся.

-Ну, прости, боярыня! – в голосе была издевка. – Мы при царских палатах не бывали, лебедей там не едали... Да и дерьмо они, эти ваши лебеди! Мясо жёсткое, жилистое. Мало его, опять же! Нет... Наша, простонародная утка – куда вкуснее и лучше! Равнять даже нечего... Ешь! До утра больше возможности не будет. Другим будешь занята!

Его ухмылка, вместе с изменившимся, ставшим жёстким тоном окончательно указали Татьяне, чего ей ждать.

-Ну-ка, подойди сюда! – жёстким голосом велел Ворон. – Разуй меня!

-Не дождёшься! – срывая голос, выкрикнула Татьяна, лихорадочно ища хотя бы какое-то оружие. Не защитить себя, так хоть убить...

-Че-го-о? – даже тень улыбки исчезла с лица Ворона. – Ты!!! Последний раз повторяю, иди сюда! Не покоришься, хуже будет! Отдам своим ребятам... Они, поди, боярской плоти ни разу не мяли!

-Пусть! – отчаянно выкрикнула Татьяна. – Лучше пусть так, чем под тебя идти!

Ворон внезапно успокоился.