Ларец Пандоры

Тут Артём высвободился и сел, чтобы видеть глаза Василисы. А Василиса смотрела на него. Глаза её блестели. Искренняя речь любимого, идущая прямо из открытого сердца, зацепила глубоко скрытые струнки в душе девушки, и они зазвенели в резонансе.

"Однажды мужчины взрослеют. Не все, конечно, некоторые так и остаются инфантильными. А вот Артём повзрослел, созрел для большой ответственности", – думала Василиса. А ещё она думала, что именно своим чувством надёжности привлёк её этот мужчина, что ныне рядом с ней, разделяющий брачное ложе и жизнь, с её тяготами и радостями. В Артёме изначально чувствовался непоколебимый стержень, это была скала, на которую можно всегда опереться, которая будет стоять до последнего, пока не сломается физически, но не морально и не духовно. Ей так этого не хватало в жизни – этой поддержки, этого плеча рядом. Нет, она ни в коем разе не мечтала о роли нахлебницы, чтобы сесть на шею и свесить ножки, не собиралась перекладывать весь груз своих проблем на любимого. Василиса была вполне самодостаточной, самостоятельной и сильной женщиной. Она была сильной, закаляясь в том числе на спортивном помосте. Ей пришлось стать сильнее, когда мягкотелый отец Эдгара сбежал от ответственности и от рутинного быта. Одна, с трёхлетним ребенком на руках против всего мира, она сжала зубы и стала сильнее. Но как же хотелось ей, чтобы рядом был равный ей сильный мужчина, которому можно довериться, с которым можно расслабиться. И в лице Артёма она увидела такого человека. И, конечно, она любила его. В том числе и за это. Это была зрелая любовь во имя и за что-то, а не юная влюблённость вопреки всему здравому смыслу.

Василиса смотрела на Артёма нежным взглядом. Да, он не красавец. Покатый лоб, небольшие глазки непонятного цвета, то такие, то такие, болотные. Но это мелочи. Потому что её красоты хватит на всех. А ещё потому, что живёшь с человеком, а не с его внешностью. Нужен человек с его поступками, с его личностью и характером. Вон бывший муж Аркаша был красив, своеобразной изнеженной красотой. А толку? Тьфу, даже вспоминать не хочется.

– Ты мой мужчина. И всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. И я охотно приму все твои дары и трофеи.

Василиса притянула Артёма и поцеловала его.

– А ещё я очень ценю твою искренность, Артём. Не помню от тебя такой проникновенной и откровенной речи.

– Собралось, накипело, созрело. Хотелось высказать, что у меня на сердце. А сейчас очень подходящий для этого момент. И ты спросила как раз о том, что я хотел высказать.

Ещё у меня одна мысль есть по этому поводу. Я как-то смотрел ролик на Ютубе. Что-то про психологию. Там рассказывали про гештальт. Из контекста я понял, что это некий образ, роль, которых множество, и мы их в течение жизни отыгрываем. И вот мне кажется, что я уже отыграл свою роль героя-любовника в этой жизни, прошла пора одноразовых встреч без обязательств. Тот гештальт закрыт. А теперь надо вживаться, изучать и проживать новый образ – верного мужа и примерного семьянина. Это новый уровень для меня, и я искренне и всей душой этого хочу.

– Замечательно сказано, дорогой. Ты меня даже удивил своей речью.

Артём рассмеялся.

– Да-а, я тоже иногда бываю в ударе! Кстати, Васька, а ты знаешь, что у тебя необычно умный сын?

– Знаю. Он у меня ещё и самый лучший и самый красивый!

– Эдгар весь в маму! И по красоте и по уму. Ведь он же вундеркинд: целая энциклопедия в голове, такое невозможно знать в десять лет. Я в его годы только лоботрясничал, ещё даже тренироваться не начал, рукопашка меня полностью затянула позже.

– Кстати, Васька, раз уж у нас сегодня вечер откровенности… – осторожно продолжил Артём. – Может быть, ты расскажешь про отца Эдгара? Почему он ушёл от тебя? Я как-то пробовал тебя спрашивать, но ты всегда переводила тему. Если не хочешь говорить, так и скажи, что это секретная тема, я пойму и не буду настаивать.

Артём проникновенно и пристально смотрел в глаза Василисы. Та тяжко вздохнула.

– Нет там никаких секретов. Всё банально до невозможности. Просто не хотелось о нём вспоминать. Это было одиннадцать лет назад, я была молодой и глупой студенткой во втором меде14, училась на провизора, мне было двадцать два года. Общую биохимию у нас преподавал молодой аспирант Аркадий Германович. Красивый, образованный, эрудированный, обаятельный, да ещё и с деньгами, – в голосе Васьки слышалась горечь. – Вот я и запала. Да и он, собственно, тоже. Я была молода и красива, ухажёров хватало…

– Ты и сейчас молода и божественно красива! – перебил любимую Артём.

Василиса с оттенком недоверия посмотрела на Артёма и продолжила.