Ларец Пандоры (СИ)

- Ну, зачем вы притащили меня сюда, Наташа, - с сильным акцентом произнесла девушка. По-русски она предпочитала говорить церемонно, придерживаться уважительного стиля. Вика не понимала простонародного стиля общения, английский язык, с его изжитым thou, как нельзя лучше подходил ей. Но Наташа, два года прожившая в деревне, церемонничать не любила.

- Полюбоваться парком, составить мне компанию. Тебе здесь не нравиться?

- Если вам хотелось побывать в хорошем парке, не нужно было иди сюда. Здесь никому не нравится, - изобразив отвращение на лице, произнесла Виктория.

- Коли хочешь, иди домой, - отмахнулась Наташа. - Я погуляю ещё немножко.

- Право слово, я вас не понимаю, - сказала Виктория, тщетно стараясь вытрусить набравшуюся в изящный дамский ботинок воду. - Почему вы всегда и во всём идёте наперекор?

- Норов у меня такой, - небрежно бросила Наташа, стараясь подражать крестьянскому выговору.

- Что такое норов?

- Просто слово, - устало ответила Наташа. А глаза её наполнились слезами. Казалось, ещё немного, и девушка заплачет. Неужели она одна-одинёшенька скучает по родной речи, по мудреным крестьянским словам, по стройным красавицам-берёзкам, в конце концов, по дому?

Человек, державшийся чуть поодаль прогуливающихся девушек, заметил печаль, тенью накрывшую лицо Наташи. Ему отчего-то стало жаль её, на мгновение он даже устыдился, вспомнив, ради чего пришёл. Мужчина отбросил сомнения и продолжил неторопливо следовать за Викторией и Наташей, не подозревающими о приближавшейся опасности.

3

11 апреля 1935 года. Соединенный Штаты Америки, Нью-Йорк, Бронкс, трущобы.

Трущобы ирландского квартала представляли собой жалкое зрелище. Стены сложены из металлолома и кусков разбитого шифера, дорога - сплошное болото, заполненное мусором и нечистотами. Впрочем, неприхотливых ирландцев, решившихся эмигрировать в США, это устраивало. Ситуация с жильем в Нью-Йорке будет оставаться плачевной ещё десятилетия, неспособные оплатить проживание в квартире будут оставаться здесь, в трущобах.

Дени брезгливо пересекал улицу, стараясь перебраться через лужи не сильно замызгавшись. Ничего дельного из этой затеи не вышло. Неудачно поставив ступню, Дени провалился одной ногой под воду. Башмак завяз в грязи. Проходивший рядом подвыпивший ирландец помог своему соотечественнику выбраться оттуда. Штанина и ботинок Дени смердели.

- Ох, - прохожий помахал сложенной веером рукой возле своего носа. - Ну и угораздило тебя, приятель. Во век терь не отмоеся.

- Спасибо, что помог, - сухо поблагодарил Дени, растягивая штанину и пытаясь её выжать.

- Будь здоров, - хохотнул ирландец и пошёл своей дорогой.

Не сумев избавиться от зловония, Дени плюнул на всё, добрался до противоположной стороны улицы. Проделав путь около тридцати метров вдоль домов, он свернул в проулок и оказался возле входа в их завалящую конуру. Войти внутрь можно только согнувшись в три погибели. Юджин сидел на матраце и жадно доедал остатки консервов. Заметив товарища, мальчик отставил открытую банку.

- Прости, я почти всё съел, но здесь осталось немного. Если хочешь, доедай.

Дени махнул рукой, мол, не нужно.

- Как знаешь, - Юджин выгреб ладонью остатки паштета, облизал её, затем по очереди засунул пальцы себе в рот, всякий раз громко причмокивая, вытер руку о свои лохмотья, удовлетворенно крякнув, раскинулся на матраце.

Дени устроился в противоположном углу комнатушки, приставил руки к самодельной печке, чем-то напоминавшей буржуйку. Ирландец порядком замерз, пока ходил туда и обратно.

- Чем так воняет, - учуял резкий запах Юджин.

- Я упал в лужу, - ответил Дени. Немного отогревшись, он повернулся к мальчику.

- Ну как, поговорил с Прохоровым? - спросил Юджин.

- Он меня и слушать не стал. Принял за бродягу.

- Пригрозил дочерьми?

- Пригрозил, да толку? Упрямый как баран. Сказал, мол, объявишься возле моего дома снова, вызову полицию.

- Только этого нам не хватало, - вздохнул Юджин. - Они ходят гулять в Центральный парк.

- Кто? - недопонял Дени.

- Его дочки. У нас ведь нет выбора. Немцы обещали объявиться во второй декаде, - напомнил Юджин. - Может они уже здесь, а нам нечего им сказать.

Упоминание плена, в который неудачливые бандиты попали в Англии, заставило Дени сморщиться. Если бы он не был так напуган, попытался бы бежать на Запад. Но слова немца-великана не выходили у него из головы: "Вам может прийти глупая идея нарушить соглашение и скрыться. Вы, возможно, уверуете в собственную удачу. Но клянусь, ни счастливый случай, ни просторы Америки не уберегут вас от моего гнева!"

Дени прекрасно понимал - не стоит относиться к его словам, как к пустой болтовне. Ирландец не хотел закончить так же, как Иоганн. Прохоров сам виноват. Будь он сговорчивее, сберёг бы дочерей. Рассудив так, Дени снова посмотрел на мальчишку.

- Ладно. Сделаем это завтра. Отправляйся на станцию, проверь готовность, - распорядился ирландец. Он говорил о заброшенной станции на окраине, где предполагалось спрятать похищенных девочек. Это место Дени присмотрел через пару дней после приезда в Штаты.