Ларец графа Сен-Жермен

Во всяком случае, граф, несомненно, был человеком удивительно одаренным и в самой высокой степени образованным. Он в совершенстве знал все европейские языки и многие восточные, в том числе персидский, арабский и арамейский. Иногда он рассказывал такие вещи, которые приводили слушателей в глубокое изумление. Так, один раз в салоне графини де Жанлис он начал рассказывать о Франциске I, скончавшемся более чем двести лет назад, с такими удивительными подробностями, какие могли быть известны только современнику и очевидцу. В какой-то момент, увлекшись рассказом, он проговорил: «И тогда я сказал королю…», но тут же опомнился, понял, что произнес лишнее, и ловко перевел разговор на другую тему.

Также от людей, входивших в самый близкий графу кружок, мне доводилось слышать, что в минуты особенно доверительные он рассказывал о том, что был знаком не только с Франциском I, но даже с египетской царицей Клеопатрой.

Я никогда не поверил бы в такое, если бы волей судеб не оказался свидетелем совершенно удивительного события.

Ранней весной 1781 года я путешествовал по Германии и оказался в герцогстве Шлезвиг. Ужасная непогода застала меня в мрачной и уединенной местности, неподалеку от старинного замка.

Я постучался в ворота этого замка. Через некоторое время мне открыл старый слуга и спросил, что мне угодно. Я отвечал, что непогода и наступление ночи застали меня в этом унылом месте, и попросил о гостеприимстве.

Слуга был заметно раздосадован, как будто мое появление нарушало какие-то его планы, но не посмел выгнать меня под дождь и проводил к своему господину.

Каково же было мое удивление, когда я узнал графа, с которым неоднократно встречался как в парижских салонах, так и при дворе многих владетельных особ.

Внешний вид графа меня удивил.

Он, который столько говорил о возможности успешно противостоять неумолимому времени и сохранять если не молодость, то бодрую и деятельную зрелость, выглядел сейчас дряхлым стариком. Лицо его было изрезано глубокими морщинами, руки дрожали, глаза слезились от света, он сгорбился и говорил старческим надтреснутым голосом.

Узнав меня, граф обрадовался, хотя в его лице и голосе сквозило какое-то странное смущение, которое я отнес к тому, что он стесняется своей старости и немощи.

Я попросил его гостеприимства, на что граф немедленно ответил, что его замок в полном моем распоряжении.