Ларе-и-т`аэ

Вот как? Нет, жизнь и впрямь неистощима на сюрпризы. Голод, значит… и голодные бунты… о которых ваше риэрнское величество знает явно не понаслышке… откуда бы это? Не диво, если бы голода испугалась Адейна – они там у себя, конечно, ослы изрядные, раз отказались от хлеба и пустили всю свою землю под розы, но ведь не настолько ослы, чтобы эти самые розы жевать! Для Адейны голод – не призрак из легенды, а угроза живая и постоянная, Адейна уже третье поколение подряд живет впроголодь… но чтобы Риэрн! Богатый процветающий Риэрн, в котором, как и в Найлиссе, есть буквально все… да что ты такое сделал со своей страной, если для тебя утрата некоторой толики монет уже разорение? Монет, которые все едино вернутся к тебе назад – за счет того, что купят на твоем же рынке те же самые степняки… ведь всего-то и надо, что самую малость обождать – но ждать ты отчего-то не можешь… куда ты деньги подевал, Иргитер? Неужели мои опасения не напрасны?..

– Риэрн никогда на это не пойдет! – взревел Иргитер. – Слышите – никогда!

– В таком случае Риэрн останется в одиночестве, – заметил Эвелль. – Мы все на это пойдем – и без колебаний.

– Что значит – в одиночестве? – Игритер вновь вскочил со своего места, словно подброшенный. – А Адейна?

– А Адейна может принять и нашу сторону, – довольно резко отпарировал Эвелль. Видно, даже его терпение было на исходе.

– Вот еще! – пренебрежительно фыркнул Иргитер, которому подобная мысль и в голову не приходила. – Да кто ей даст?

– А кто даст Риэрну так самовластно распоряжаться Адейной? – сухим неприятным тоном поинтересовался Аккарф.

– А поему бы и нет? – отрезал Иргитер. – Шеррин моя невеста – можно сказать, без пяти минут жена. Так что за Адейну буду решать я!

Шеррин побледнела отчаянно – никогда еще Лерметт не видел такой бледности. Глаза у нее сделались огромные, в пол-лица, зрачки разошлись во всю радужку.

– А у нас в Эттарме говорят, – заметил Эттрейг, как бы даже и не глядя на Шеррин, – что до свадебного дня невеста не родня – а за пять минут и свинья у кормушки сдохнет, если пора ее настала. Так что не спешите решать за других – как бы после раскаяться не пришлось. Ее высочество Шеррин вам покуда не жена.

Лишь когда с уст Шеррин сорвался слабый вздох, Лерметт понял, что дыхание было и вовсе покинуло ее – и только теперь вернулось.

– Вот еще меня всякая задница хвостатая будет жизни учить! – заорал взбешенный Иргитер.

Эттрейг чуть приподнял голову, и риэрнец осекся. Не у него одного пресеклось дыхание – застыли все. Что-то огромное незримо стояло за спиной Эттрейга – тяжкая неодолимая мощь замерла невидимо в недолгом ожидании.

– Волки Эттарма слышат тебя, – негромко и сдержанно произнес Эттрейг. – Ты действительно сказал то, что сказал?

– Я… – булькнул Иргитер, – й-йяа-а… н-нет!

Лицо его покрылось крупной испариной.

Эттрейг медленно кивнул, и каждый вздохнул свободнее, ощутив, что незримая сила ушла.

– Ну что же, – совершенно спокойно молвил Эттрейг. – Нет – так нет. Я полагаю, на этом наш небольшой инцидент разрешен?

Иргитер судорожно дернул головой – утвердительно.

– Вот и славно, – покладисто согласился Эттрейг. – Таким образом, Риэрн подает единственный голос против… или все-таки нет?

Будь у Иргитера хоть одна минута, чтобы прийти в себя, трудно сказать, что бы он ответил эттармцу… но минуты у него не было, и он ничего не ответил – потому что не мог. Дар речи еще не вернулся к нему.

– Молчание – знак согласия, – коротко заметил Сейгден. – Переходим к следующему вопросу или объявляем перерыв?

– Перерыв, – быстро сказал Лерметт прежде, чем Иргитер закончит хватать ртом воздух и все-таки очнется. – На сегодня довольно.

Никто не возразил, и Илмерран, не тратя даром ни мгновения, выдернул из усталых рук Алани пергамент и поднес его Лерметту вместе с печатью – и с точно такой же быстротой Лерметт опустил печать в коробочку с краской, стоявшую посреди стола, и приложил к пергаменту. Сегодняшний совет был завершен – и завершен куда лучше, чем Лерметт мог надеяться поутру, когда измученным голосом твердил непонятно уже в который раз одни и те же доводы. Ай да Эттрейг! Ай да волк эттармский! Находчивость Сейгдена хотя и обрадовала Лерметта, но нимало не удивила – меньшего от суланского лиса нельзя было и ожидать – а вот Эттрейг… да и все остальные, если уж быть до конца честным перед собой…

Что ж, подумал Лерметт, не так я, выходит, и одинок на этом совете, как мне казалось… и почему, кстати, казалось?

Бал Орвье не понравился – да настолько, что он мысленно корил себя за тайную неприязнь, сам не понимая толком, что же ее могло вызвать. Бал как бал… и все же некая странность, неопределимая, но несомненная, мешает, как заноза в пятке – не потанцуешь, не улыбнешься легко и непринужденно, не преклонишь с изяществом колено перед хорошенькой девушкой… и не поймешь никак, сколько ни старайся, откуда берется это непонятное стеснение. На балу Орвье всегда чувствовал себя в своей стихии – а сейчас он ощущал неловкую принужденность в каждом своем движении.