Ларе-и-т`аэ

Веревка и в самом деле стягивала его намертво – зачарованная веревка, это Эннеари понял сразу, такую не обманешь тайным напряжением мышц, такую не сбросишь, она все равно последует за тобой… вот ведь гнусь какая!

Арьен прерывисто выдохнул – и над головой у него воздвиглась куда большая гнусь.

– Вот ты и пришел, – ласково произнес Териан. – Сам ведь пришел. Прибежал даже. Не солгала ваша девка.

Арьену захотелось закрыть глаза: Териан был не страшен даже, а жуток – той же самой жутью, что и недавний сон. Казалось, Териан весь составлен из разных кусочков: глаза спокойные и даже веселые, рот подергивается от нетерпения, дыхание тяжелое и довольное, словно Териан только что любовью занимался и еще не успел дух перевести, а кончики пальцев дрожат от омерзения. Пожалуй, он все еще был хорош собой, когда бы не это спокойное предвкушающее веселье во взгляде – да еще отстраненное превосходство обладателя тайны. Одной-единственной тайны: что он сейчас сделает с беспомощным, с ног до головы связанным Арьеном… и ведь сделает: кругом ночной лес, нигде ни души, зови на помощь сколько влезет, покуда на крик не изойдешь – все едино никто не откликнется.

– Знаешь, рот я тебе затыкать не буду, – мечтательно сообщил Териан, словно бы отвечая на его невысказанные вслух мысли. – Я хочу слышать, как ты будешь кричать.

Уж кто бы сомневался!

Териан медленно вытянул нож из поясных ножен; задумчиво поиграл им.

– Вот так, – мягко до дрожи произнес он. – Так будет хорошо, правда? Теперь ты не будешь на наших девок пялиться.

И тут Эннеари понял, что именно задумал Териан. Мысль настолько жуткая, что Арьен целую вечность – мгновение, а то и два – не мог в это поверить. Ему внезапно сделалось холодно – и не потому, что он был бос и обнажен до пояса. Не потому, что лежал на снегу. Так холодно ему не было еще никогда. Даже год назад, на перевале, когда снежная лавина равнодушной рукой мяла его избитое тело, выдавливая из него жизнь. Этот холод не имел со снегом ничего общего.

Териан не торопился. Он ждал, пока пленник в полной мере осознает, почувствует, прочувствует, что он один. Один – и в полной власти Териана. О да, Эннеари это очень даже понимал.

– Если хочешь, можешь плюнуть мне в лицо, – радушно предложил Териан, мало-помалу приближая нож к вожделенной цели. – Знаешь, некоторым почему-то нравится.

Один, совсем один… Свет и Тьма – здесь и сейчас ему ничто не поможет, даже ни-керуи… оно может спасти только от боли, только от пыток, но не…

– И ты сделаешь нам хороший подарок, – улыбнулся Териан. – Ты подаришь нам войну.

Даже Акеритэн, заклятье мгновенной смерти – последнее средство, легкая дорога в небытие… на которое он не имеет права. Этот сумасшедший ублюдок и сам вознамерился его убить, когда натешится досыта, и вдобавок убивать эльфов его явно кто-то научил… но вряд ли Териан успел достаточно поднатореть в убийстве эльфов, как следует – а значит, нет у Эннеари права на легкую смерть, если есть хотя бы тень надежды на…

– И не будешь пялиться, – прошептал Териан; шепот сорвался с его губ облачком невесомого пара. И в это самое мгновение острие ножа, ведомого его рукой, погрузилось в левую глазницу ненавистного эльфа.

Тот, как ни силился, крика не удержал – да и кто бы сумел на его месте! Но все же Териан остался смутно недоволен. Неубедительный какой-то крик получился. В нем недоставало глубинного, подлинного страдания – словно остроухий был так занят какой-то своей мыслью, что у него не оставалось ни сил, ни времени страдать всем своим существом, и он отдал невыносимой боли и ужасу лишь часть себя. Это было неприятно. Мерзкий эльф любое удовольствие ухитряется испортить.

Териан для пущей сласти приложил горсть снега к его залитому кровью лицу: вот только еще не хватало, чтобы остроухий в обморок хлопнулся – тогда забава будет окончательно испорчена. Но нет, эльф и не собирался терять сознание, хоть и дышал неровно, толчками, то и дело стараясь подавить стон – напрасно, да и зачем? Его единственный глаз смотрел прямо на Териана – пристально и цепко, и под этим взглядом риэрнец почувствовал смутно нечто похожее на смущение. Ему много с кем доводилось развлекаться, но никто на него так не смотрел. Как он смеет так смотреть?!

Кончиками пальцев Териан повернул обессилевшую от боли голову эльфа поудобнее, брезгливо вытер их о снег и вновь занес нож.

На сей раз он остался доволен: крик был такой, как надо. И все последующие – тоже.