Ларе-и-т`аэ

Тебе не стоило быть таким переборчивым, Арьен. Вздумай ты обратить на меня внимание – и я бы не стояла у твоей постели, сжимая твое ларе-и-т'аэ в руке. Сам виноват.

Джеланн несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы унять сердцебиение, и вышла, плотно притворив за собой дверь. Все прошло как по маслу. Ей повезло. К рассвету Арьен будет уже мертв, и никто ничего не заподозрит. Даже если недоверчивый, как все гномы, Илмерран начнет вынюхивать… пусть себе старается, покуда напополам не треснет! Даже и он ничего не поймет – потому что сонные чары Джеланн применила никак уж не эльфийские, а человеческие – те, что вызнала от вывертня. Ну, кому в голову придет, что эльфийка станет колдовать на людской манер? Что она и вообще знает, как это делается?

Так и было задумано. И не только для того, чтобы остаться в стороне. Просто в смерти Арьена должны обвинить людей. Только так Джеланн добьется войны. А что может быть для войны лучшим поводом, чем мучительная смерть посла?

Джеланн всегда знала, что в мирное время королевой ей не бывать. Знала еще до того, как бутон ожидания раскрылся именем Илери. Всегда знала. Всегда чувствовала. Но война призывает совсем другие имена… так почему бы и не ее? Покончить с Арьеном… стебель мести истекает упоительно сладким соком – да к тому же на нем распускается сразу два цветка. Смерть будущего короля убирает с дороги и ту, что должна была стать его королевой – а война сделает этой новой королевой именно Джеланн. А если Джеланн озаботится заранее обзавестись воздыхателем из числа людей, это повысит ее шансы, невзирая даже на войну с этими самыми людьми. Что ж, она озаботилась. Она заранее подумала обо всем – и о том, что воздыхатель должен быть не из уроженцев Найлисса, тоже. Вот они, плоды тщательных раздумий – все срослось, будто одной ветвью рожденное. Такой удачи трудно было ожидать. Джеланн ее и не ожидала, а создавала. Создавала с той самой минуты, когда ей стало предельно ясно, что Арьену она не нравится и не понравится никогда.

Вовсе ведь не обязательно становиться новой Королевой. Стать женой нового Короля – тоже доля завидная. Вот только Арьен никогда в сторону Джеланн не смотрел – никогда и не посмотрит. А теперь уже ни на кого не посмотрит. Сегодняшний закат был последним в его жизни – а рассвета ему уже не видать.

Ты сам во всем виноват, Арьен. Только сам.

– Это? – недоверчиво спросил Териан, глядя на ларе-и-т'аэ в руках Джелан с нескрываемой брезгливостью – Ты хочешь сказать, что вот это… оно самое и есть?

– Конечно, – сухо отозвалась Джелан. Она встала на цыпочки, потянулась и повесила ларе-и-т'аэ Арьена на тонкую заснеженную ветку – как можно выше. На душе незамедлительно полегчало – то ли оттого, что дело завершено, то ли потому, что ей уже не приходится соприкасаться с этим предметом. Все-таки, что ни говори, а взять чужое ларе-и-т'аэ немыслимо даже в шутку… тем более немыслимо унести его прочь. Нельзя сказать, что оно жжет похитителю руки… но вот душа из-за него определенно не на месте. А теперь оно уже не во власти Джелан, оно само по себе… вот, видите – на веточке висит? Ну и пускай висит.

– И ради этой горсти камешков и веточек на веревочке ваш Эннеари пойдет невесть куда? – Брезгливости в голосе Териана только прибавилось.

– Еще как придет, – заверила его Джелан. – Прибежит даже. Если бы у тебя руку оторвали и прочь унесли, ты бы тоже пришел.

– Но ведь это не рука, – возразил Териан.

– Это больше, чем рука, – холодно произнесла Джелан. – Это ларе-и-т'аэ. Ты просто не понимаешь. Он придет.

– Для этого он еще должен знать, где эта штука обретается. – Нет, положительно, Териан никак не мог угомониться.

– Он узнает. – Джелан едва сдержалась, чтобы не прикусить губу – терпение ее было на исходе. – Не может не узнать. Его просто потянет сюда.

– Да неужто? – картинно приподнял брови Териан.

Джелан отвернулась, не говоря ни слова. Какой болван! Какой непроходимый болван! Нет, у нее и раньше случались поклонники невеликого ума – но таких тупых среди них не было. Притом же ни к одному из этих неуделков она не снисходила. Разве что иногда одаривала их милостивым взглядом… ну, может быть, самую чуточку томным. Самую чуточку, не больше – просто чтобы не забывали, о ком вздыхают, ничтожества. Но Териан был ничтожнее их всех вместе взятых. Уж кто-кто, а этот скот ни на какие возвышенные чувства неспособен. Ему милостивого взгляда недостаточно. Ему подавай все сразу и задаром… да этот кретин и в самом деле уверен, что его можно полюбить! За что бы это, интересно? У себя бы спросил, животное – глядишь, ума бы и поприбавилось. Так ведь нет же – у него и тени сомнения нет в душе… впрочем, души у него тоже нет. Ничего у него нет, кроме предельной уверенности в собственном совершенстве.

Мысль о том, что она украла у Эннеари его ларе-и-т'аэ, больше не мучила Джелан. Никого и никогда она так не ненавидела, как Арьена – ну, разве что Илери. Это ведь из-за них ей пришлось ублажать такую мерзкую скотину… и даже не один раз, а целых два.